.
О намерениях запорожских казаков кроме гетмана Самойловича знали и сами татары: так, 26 октября кизыкерменский бей Белей через посланцев, отправленных от наместников крымского хана и перекопского бея в Сечь, писал казакам письмо, в котором высказывался, что, ввиду установившегося между Портой и Россией святого мира, запорожцы обязаны непременно прекратить свои набеги на селения и города мусульман; а между тем они вовсе и не думают о том, беспрестанно делают шкоды кизыкерменским и крымским жителям, захватывают по десяти и даже по пятидесяти лошадей у татар, наносят им большие убытки и нарушают общий покой. В заключение письма бей требовал от кошевого атамана дать ему надлежащий ответ через крымских посланных и вместе с тем послать своего войскового есаула на Низ Днепра, чтобы согнать оттуда всех вольных казаков в Сечь, запретить им впредь делать всякие шкоды мусульманам и, ввиду избегания неприязни между Россией и Портой, навсегда усмирить своевольников. На это письмо запорожцы отвечали листом, что «нестатечная» та речь, чтобы ради гультяев и своевольников выгонять с Низу Днепра и его веток добрых молодцов, и что естественнее будет самим татарам остерегаться и ловить своевольников и поступать с ними по своему усмотрению[930].
В следующем, 1686 году запорожцы снова вошли в пререкания с гетманом Самойловичем. Поводом к этому послужило следующее обстоятельство. Вскоре после праздника Рождества Христова гетман получил известие о том, что жители орельских городов[931] разбили где-то в поле крымского посла и с ним вместе «замордовали» московского гонца. Вместе с этим пошла «суспеция и ураза», что в этом деле принимали участие и запорожцы. Тогда гетман послал универсал орельским жителям, а вслед за тем через особого посланца отправил «вельми доткливое» письмо и к запорожским казакам, в котором укорял их в совершенном ими злодеянии. На то письмо запорожцы отвечали гетману собственным письмом, в котором энергично отстаивали свою непричастность к позорному делу, резко выражали свое негодование за бесчестие, возводимое гетманом на низовое товарищество, и тут же припоминали ему всю неблаговидность его стремления оттеснить казаков от речки Самары, днепровских лугов и веток.
«После разрушения Чигирина ваша мосць, мосце пане, писали к вам и обещали всеми силами вашего реймента усердно защищать вас от неприятельского бусурманского нападения. А теперь оказывается иначе, не защищать, а разорять наше низовое войско, ваша мосць, выискиваете способы: чтобы вытеснить нас из лугов и веток днепровских, вечных наших жилищ, вы посоветовались с московскими боярами, а больше всего со своим сватом Шереметевым