У нее закружилась голова, во всем теле появилась слабость. Она обмякла… где-то послышался звон разбитого стекла, который унес ее прочь, во тьму… — Ну вот, это уже лучше… вы приходите в себя… выпейте-ка вот это, миссис Бересфорд.
К губам ей прижимали стакан… она дико сопротивлялась… Отравленное молоко… кто же это как-то сказал?.. что-то насчет «отравленного молока»? Не будет она пить отравленное молоко… Нет, это же не молоко… запах совсем другой…
Она расслабилась, губы открылись — она попробовала…
— Бренди, — сказала Таппенс.
— Совершенно верно! Ну же — выпейте еще…
Таппенс сделала еще один глоток. Она снова откинулась на подушку, обозревая свое окружение. В окне торчал верх приставной лестницы. Перед окном на полу валялась куча разбитого стекла.
— Я слышала, как разбилось стекло.
Она оттолкнула стакан с бренди, и по руке ее взгляд, поднялся к лицу человека, который держал стакан.
— Эль Греко, — сказала Таппенс.
— Простите?
— Неважно.
Она оглядела комнату.
— А где она — я хочу сказать, миссис Ланкастер?
— Она… отдыхает… в соседней комнате…
— Понятно. — Но она не была уверена, понятно ли ей. Вскоре она станет понимать лучше. Сейчас же ее мысли были еще бессвязны…
— Сэр Филипп Старк. — Она произнесла это медленно и с сомнением. — Верно?
— Да… А почему вы сказали Эль Греко?
— Страдание.
— Простите?
— Картина… В Толедо… или в «Прадо»… Я подумала так очень давно… нет, не очень давно… — Она задумалась и сделала открытие:
— Вчера вечером. Вечеринка… В доме приходского священника…
— Вы молодец, — ободряюще сказал он.
Каким-то образом казалось вполне естественным сидеть здесь, в этой комнате с кучей разбитого стекла на полу, и разговаривать с этим человеком… у которого темное, измученное лицо…
— Я совершила ошибку… в «Солнечном кряже». Я совершенно в ней ошиблась… Я боялась, тогда… волна страха… Но я все не так поняла… Я боялась не ее… я боялась за нее… Я думала, с ней что-то случится… Мне хотелось защитить ее… спасти ее… Я… — Она с сомнением посмотрела на него. — Вы меня понимаете? Или все звучит очень глупо?
— Никто не понимает лучше меня — никто на всем белом свете.
Таппенс уставилась на него — и нахмурилась.
— Кто… кто она была? Я имею в виду, миссис Ланкастер… миссис Йорк… это не настоящее… это всего лишь позаимствовано у розового куста… кто она была… сама?
Филипп Старк резко сказал:
— «Где был „самим собою“ я — таким, каким я создан был, — единым цельным, с печатью божьей на челе своем?»[17]
— Вы когда-нибудь читали «Пер Гюнта», миссис Бересфорд?
Он прошел к окну и постоял там, глядя на улицу… Затем резко повернулся.