— Сергей! Вот мы в паровике ее высочества, а дальше-то что делать будем? Ты уже, надеюсь, знаешь?
— Нет. Рассчитываю дальше действовать по обстановке. А что?
— Вот как? А зачем я тогда к тебе в транспорт залез? Лучше бы я в лесу небось остался!
— Бойко, ты уже достал! Который раз уже. Я слезу-слезу, слезу-слезу. Раз так хочется-слезай! — и кривлюсь, перевирая любимое бойковское небось: — Небось без тебя управлюсь!
— И уйду! Небось живой буду!
— Ну и вали!
— И уйду! Останови, я сойду!
— Крыса трюмная!
— Я тебе публичный некролог в нашей газете напишу. В рамочке с виньеткой. Хороший!
Я резко затормозил. За мной, совершенно не понимая причин, затормозил второй паровик с «моей» охраной:
— Да иди ты к черту, писатель.
— Вы чего, отношения выяснять тут удумали? Смотрите, нас дирижабль нагоняет! Это точь не наши.
— Иди! Вали в свой лес. Прячься.
Бойко не стал отвечать на этот выпад и сразу ринулся, не разбирая дороги, в густые заросли окружающего леса. А «Молния» немедленно рванула с места, пытаясь уйти с места остановки подальше. Держу пальцы крестиком, чтобы тот момент догоняющие нас на дирижабле не заметили.
Лечу по тракту с другим паровиком. Тот дирижабль нагнал нас. Кажется, что они летят параллельно с нами. Краем глаза вижу номер на хвосте. Он…Двадцать пятый. Тот, что мы безуспешно искали среди гонщиков на тракте, оказался в небе. Щурясь от солнца, различаю маленькие фигурки людей, стоящих на мостике. Я был рад, что моя затея с переодеванием удалась. Они не задержались на моей «Пуле», а сразу же летели к нам. Наш маленький обман сработал. У ее высочества уже есть шанс спастись.
Охранник на втором Берлиэ, достав свой парострел и действуя рукой, как подставкой, принимается палить в их сторону. На мостике дирижабля вскоре забегали. Попал он, значит.
— Господина, это те, кого мы ищем. Их охланника начала стлелять по нама. Цина цюцють зацепило, но елунда. Вана после пелевяжет лану.
— Кончай их обоих, Цин. И девку ту и ее охрану. И быстренько уходим в Варшаву, пока тут не очухались. Там разгружаемся и вы оба оттуда дуете в Старый Петерсборг. Заляжете там до особого указания. Подчиняться будете кому укажу. И затихнете там как мышки, никуда носу не показывая. С вашей рожей заметут на допрос в охранку враз. Чую, ежли не смотаемся, тут войск вскоре будет, как собак не резаных. И запомните, нас тут не было. Лучше уж на таможне я гутарить буду. А вы мне помалкивайте.
— Цина поняла, господина. Цина стлелять. Цина и Вана потом молчать. Хозяина новый плинять.
— Уходи-и! — орет мне охранник на втором паровике. — Меньше шансов, что обоих зацепят!