— Мы выйдем у Водяной горы, осмотримся: если цветок будет далеко, у Воронки, уйдем в пещеры и по ним до Туннеля…
— Мне кажется, что это я учил тебя ходить в горах, а не ты меня, Скок.
Надо же. Все еще дуется, а за что? Сам виноват. Раз одноглазый, значит — бесперспективный. Я так понимаю. А иначе разве Старик сказал бы: “Скок — главный”? Вот и сейчас, неужто мой план не гениален? Ведь он же очень прост. Вышли, осмотрелись, ушли. Ой, умный я, умный, и красивый, и сильный, а теперь вот даже и гениальный. Умным быть хорошо, мы, умные…
— Ага! Вот вы где! Что, за моей солью отправились? Я ночи не спал, на скалах сидел, все смотрел, где-где цветок с солью вырастет? Скоку, думал, как другу рассказал, а он меня с собой не взял, все решил сам себе забрать!
Судорожно сглотнув, я сделал осторожный шаг назад, уперся в окаменевшего Одноглазого и быстро проговорил:
— Как день сменяет ночь — так тень уходит прочь! Исчезай Болтун как дым и не смей вредить живым!
— Это не честно, Болтун! — встрял Одноглазый, разрушая силу моего заклинания. — Еще трех дней не прошло, а ты уже здесь!
— Мы никак не могли тебя похоронить, — поддакнул я, — Да ты еще наверное и не усвоился, а ходить за неслышом и искать твои останки, сам понимаешь…
Болтун, между прочим совсем не прозрачный — как я ни щурился, ничего сквозь него разглядеть не смог — удивленно крякнул и протянул:
— Ну-ну… Ты же Скок утверждал сегодня утром, что у тебя совсем-совсем не осталось соли, Марица придет, а тебе ей и отломить нечего будет. Кулаками махал! Долг отдавай, кричал! А сами уже насосаться успели…
Я посильнее надавил задом на Одноглазого, но тот со страху врос в землю и не сдвинулся ни на чуть-чуть. Болтун между тем продолжал преграждать мне дорогу, и, осознав, что оказался в западне, я тихонько заскулил и начал лихорадочно вспоминать отговоры мертвяков.
— Отойди-ка, — Одноглазый отодвинул меня в сторону и, приблизившись к призраку, потрогал того рукой. Я вздрогнул и внимательно посмотрел на своего учителя. Чернь, конечно, сразу же не видна, да и запах появляется лишь на третий день, но ледяная дрожь-то должна быть. Прикосновение привидения всегда смертельно.
— Живой, — констатировал Одноглазый, потрепав Болтуна по щеке. Тот в свою очередь громко постучал себя по лбу — что, что, а это у него всегда классно получалось — и, развернувшись, пошел в сторону Плоскогорья.
— Можете идти за мной, — бросил он нам через плечо и ускорил шаги.
— Как это, как это, как это? — прошипел я в ухо Одноглазого.
Тот недоуменно пожал плечами и отправился за Болтуном.