Осторожно вытащив голову из-под укрытия, я восхищенно полюбовался совершенным гибким телом неслыша, старательно прижимавшего кого-то лапой к земле, оценил яркий изумрудный блеск его пылающих глаз, посмотрел на ясное небо, с наслаждением вдохнул пряный аромат манны и толкнул Одноглазого ногой.
— Смотри-ка, — обратился я к нему, — Вон там под лапой неслыша кто-то трепыхается, видишь? Это ведь Болтун, да?
— Угу, — подтвердил Одноглазый.
— Вот людям чужая слава покоя не даёт, — возмутился я, — Стоило мне неслыша надрать, так и этот туда же за подвигами полез.
— Распустил ты его, — согласился учитель.
Тем временем, наученный мной демон не спешил отпускать новую добычу. Поелозив Болтуном по земле, он сжал свои когтистые пальцы в кулак и потащил визжащего торопыгу в пасть.
— Мать его, — только и оставалось ругнуться мне.
Выкатившись из щели, я вскочил на ноги, пробежал несколько шагов и, взлетев круто вверх, понёсся прямо к ненавистному, пылающему огнём, громадному глазу неслыша.
— Потухни колдовское пламя! — проорал я и с размаху воткнул кинжал прямо в центр зеленого зрачка.
Демон оглушительно взвыл, отбросил в сторону Болтуна и, ярко замерцав, исчез без следа. Торопыга же, несколько раз перевернувшись в воздухе, грохнулся о землю, ойкнул, крякнул, засунул зажатый в кулаке кусок манны в рот и затих. Ничего, доспехи, спасибо предкам, крепкие, да и не с такой высоты падать уже приходилось. Выживет. Кинжал, правда, жалко.
— … мать его, мать его, мать его… — только и мог повторять я, наблюдая, как неслыш тщательно пережёвывает Болтуна.
Во-первых, ну не люблю я летать, не люблю. Могу, но не люблю. Пролетишь совсем чуть-чуть, а потом весь день тошнит и всё тело ломит, как будто соль счастья всю ночь сосал. И потом, могу летать. Да, могу, но не вверх. Я ж не птица какая, чтобы вверх летать. Могу только по прямой и низенько над самой землёй. Ну, там, прыгнул через расщелину, но не допрыгнул. Для таких случаев. Только. Вот.
Ну, чего вылупились?
Хорошо, хорошо! Я вообще не умею летать. Не умею! Ну, так что же теперь и помечтать нельзя?
Во-вторых. Кинжалом в глаз неслышу. Ха-ха! У него же там что? Тонкая кожа прозрачная что ли? У него же в глазу огонь зеленый бушует. Какая кожа! Всё сгорит в один момент. Хрусталь у него там горный, да не простой, а заговорённый. А я кинжалом бац, да? А вдруг бы хрусталь как лопнул, да огонь весь на меня как выплеснулся бы? Кто бы это сейчас вам рассказывал? Болтун, наверное, да? И Болтун бы не рассказывал, потому как неслыш его ни почем бы не бросил, а если бы и бросил, то бедолага с такой высоты так бы навернулся, что и… в общем он и при жизни то шлема не носил, а тут и подавно бы шею свернул. Мда.