Рамиэлю захотелось узнать, какого цвета у нее волосы и… что бы она сделала, если бы он вдруг протянул руку и сдернул с ее головы этот уродливый черный капюшон.
Он отступил назад.
— И как же вы предлагаете мне обучать вас искусству обольщения без посещения моей постели, миссис Петре? — удивленно спросил он.
Она не отвела глаз, словно не ощущала чувственности, исходившей от его тела.
— А женщины в гареме, они что, обучаются искусству любви в постели с другими мужчинами?
На секунду Рамиэль вновь очутился в Аравии, ему снова было двенадцать лет. Светловолосой наложнице, умиравшей от скуки фаворитке визиря, из любопытства захотелось испытать необрезанного незаконнорожденного сына шейха. Рамиэлю показалось, что к нему спустилась пери, позволившая вкусить райского блаженства.
А на другой день наложница была побита камнями.
— Арабскую женщину, изменившую мужу, предают смерти, — ответил Рамиэль.
— Но ведь у вас были такие женщины…
— У меня было много женщин…
Она оставила без внимания резкость ответа.
— Так, значит, арабская женщина может обучиться искусству любви, не прибегая к личному опыту. И я не вижу причин, почему бы вам, сведущему в таких делах мужчине, не обучить этому англичанку?
Многие англичанки просили Рамиэля продемонстрировать им технику, применяемую арабами для ублажения женщин, но ни одна из них не просила его обучить ее уловкам, к которым прибегают арабские женщины, желая довести до экстаза мужчину. Неожиданная мысль поразила Рамиэля. Ни одна женщина в мире, будь то западная или восточная, не пошла бы ради него на такой риск, на какой отважилась госпожа Петре. Она поставила на карту репутацию и семейное благополучие ради того, чтобы вырвать мужа из объятий любовницы.
Чего это стоило ей, добропорядочной, всеми уважаемой женщине? И каково это — иметь рядом женщину, готовую на все, лишь бы завоевать твою любовь?
— Ну а если я все же соглашусь стать вашим наставником, чему вы надеетесь научиться?
— Всему, чему вы сочтете нужным научить меня. Рамиэль пристально посмотрел на нее.
— Но ведь вы сами сказали, что не желаете спать со мной, — грубо заявил он.
— Я уверена, что ваших познаний с лихвой хватит на нас обоих.
— Без сомнения, но мои знания касаются только женщин. — Рамиэль поразился ее наивности. — Я не привык соблазнять мужчин.
— Но ведь женщины… они же заигрывают с вами? — продолжала настаивать Элизабет Петре.
Рамиэль вспомнил обнаженное тело танцующей герцогини, блестевшее от пота, вместе с которым выходила ее похоть. В ней не было утонченности — ни в постели, ни вне ее.