«О, - сказал Джон. «Что ж, давайте поторопиться и попробуем наш чай. Я голоден!’
Каждый из них принимал смородиновую булочку, которую они отполировали с небольшой вежливостью, но с большой скоростью. Карбонел проигнорировал блюдце с молоком, которое налила ему Розмари. Он сидел, выжидающе глядя на детей с широкими золотыми глазами.
«Нам лучше съесть пирог, чтобы приготовить ему обед», - сказал Джон. «Одна булочка - это просто перекусить».
Они закончили торт и выпили чай. То, что не проскальзывало в блюдцах, было холодно и довольно неприятно, но Розмари проглотила каждую каплю очень медленно, потому что она обнаружила, что хочет отложить момент питья странной красной смеси. Джон явно чувствовал то же самое.
«Послушай, - сказал он. «Нечего бояться. Помощник аптекаря слышал, как Карбонел разговаривает, когда он лизнул большой палец красной жидкостью, поэтому мы знаем, что он делает то, что мы хотим. Давайте выпьем точно в ту же минуту, тогда все, что бы это ни произошло, произойдет с нами одновременно ».
Розмари кивнула, Карбонел спустился с жестяной банки и мурлыкал, протер голову ему плечо. Они взяли свои чайные ложки и наполовину наполнили их жидкостью, которая упала вяло из бутылки. У этого был странный, пьянящий запах, скорее как измельченные листья хризантемы. Они встали на колени вместе с поднятыми ложками.
«Я скажу:« Один, два, три! »- сказал Джон.
Розмари снова кивнула. Она поняла, что, кроме голоса Джона, она все еще была в Зеленой пещере. Даже купол листьев над ними прекратил беспокойство. Единственными движущимися вещами были две толстые гусеницы с затылочными спинками, медленно продвигающиеся вдоль ветки на уровне носа Розмари. Она не смотрела на них, пока Джон сказал: «Один! Два! Три! Идти!’
Розмари сделала глубокий вдох, быстро проглотила ложку и закрыла глаза.
За красной темнотой ее плотно закрытых крышек она почувствовала, как жидкость слегка опустилась на ее язык. Он казался острым, но не неприятным, и радостно светился, когда она скользнула ей в горло. В ее носу щекотала щекотка, и в ушах было плотное, неудобное чувство. Она почувствовала, как внутри нее раздалось огромное чихание, отец и мать всех чиханий. Она попыталась с ним бороться, но это было плохо. Внезапно она разрушила молчание тремя сильными чиханиями, каждый из которых отозвался рядом с Джоном. Двое детей посмотрели друг на друга с изумленными глазами.
Тишина исчезла. Они были окружены тем, что сначала звучало как гудящий шум. Тогда гул, казалось, разбился на бесчисленные маленькие голоса, некоторые высокие и пронзительные, некоторые мягкие и мурлыканье, некоторые резкие, как выщипывание скрипки. Розмари была поражена, чтобы отличить маленький, поющий голос, довольно близко к ее уху, повторяя снова и снова: «Пойдем! Мы пойдем!