Я не вру. Но формально. По существу, я таю что-то от вас обоих. От тебя — происшедшее. От нее? От нее я таю то, что не могу ничего долго утаить от тебя. Ей этого не понять. И не понять, что ты поймешь. Ведь ты так и не признаешься никогда, что знаешь и понимаешь. А если бы признался — она бы не поняла, как можно это понять. Вы так и будете таить.
Так делается.
Утро бодряще прохладно. Идем по улице. Вдруг ты спрашиваешь:
— Слушай! А в правду — чем вы занимались?
— Так ведь докладывал же! Ну ладно. Загнул малость. В сущности ничего и не было. На самом интересном месте ей примерещились моральные проблемы, и, устыдившись, она одумалась. Вот, я и рожаю, как в молодости, — я выразительно тыкаю пальцем в пах.
— Да что ты говоришь?! — ты заинтересованно воскликаешь. Твое изумление так же серьезно, как по-твоему мой отчет. Тебе ясно, что сегодня я настроен ерничать и разумного слова из меня не выжать. Я даже слегка раздосадован. Неужели до тебя не доходит, что это не может быть остроумным, что не буду я до такой степени тупо дурака валять.
Стою на трамвайной остановке и провожаю тебя взглядом. Когда ты все узнаешь? Завтра? Послезавтра?
Скоро. Ну, можно ли представить, что я буду что-то скрывать от тебя! Действительно ли наша дружба столь необычна?
За тебя я не сомневаюсь. Приключение является достоянием человечества. Для меня, для тебя, для родины. А для нее…
Почему? Почему же этого не случилось?
Виноват мужчина. Всегда. Так положено. Это функция мужчины.
А впрочем, было бы глупо, если бы так вот сразу все и произошло. Мне бы это казалось неправильным. Сейчас я определенно чувствую себя лучше.
В следующий раз… Это как-то логичнее. Я буду более подготовлен к мероприятию психологически, социально и гигиенически. И материально.
Заткнись! Следующего раза не будет!
И женщина не лишена функции. Женщина не прощает.