Эдмунд глубоко вздохнул.
– Я думал, что ты можешь сделать все, что захочешь, в том числе и раздобыть десять тысяч. Но при этом ты наверняка подвергнешь себя опасности. А этого, дорогая, я никак не могу допустить.
Джейн отпрянула.
– Как ты опять добр! Не могу спорить с тобой, когда ты так добр.
– В таком случае нам вообще не стоит спорить, потому что я добр всегда.
– Я имею в виду – действительно добр, как будто… – Джейн отвернулась. – Как будто я для тебя что-то значу.
Эдмунд знал, что ей не понравится, если просто ответить «конечно значишь», поэтому спросил:
– Почему ты думаешь, что это не так?
Джейн напряглась.
– Памятуя, как ты отреагировал на одну сказанную мной фразу в брачную ночь…
– Что ты меня любишь? – Эдмунд коротко рассмеялся. – Ну, за это можно и простить!
Джейн с болью в глазах продолжала смотреть на него, и он понял.
– Значит, нельзя? Ты не простила меня за то, что отвернулся, ведь так?
– А ты? Ты меня простил за то, что сказала?
– Любовь – это не то, за что надо просить прощения, Джейн. Она… – Эдмунд запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, нахмурился. – Не знаю. Я ничего не знаю о любви.
– Это я уже поняла. – Джейн села на стул. – Эдмунд, я оставила тебя, потому что ты никогда не полюбил бы меня. Больше того, ты даже не хотел, чтобы я любила тебя. Сначала я думала, что проблема во мне, что ты почему-то чувствуешь ко мне отвращение.
Он резко выпрямился.
– Ничего подобного!
– Да, – согласилась с ним Джейн, – теперь я знаю, что это не так. Проблема в тебе. Давным-давно ты где-то оставил свое сердце и так никогда и не вернулся за ним. Ты ищешь маленькие частички его в каждом встречном, позволяешь всем любить тебя по чуть-чуть, но сам ты ни к кому ничего не чувствуешь.
Эдмунд чувствовал себя опустошенным, как будто его только что жестоко избили.
– Моя дорогая Джейн, ты описываешь чудовище.
– Нет. Я не твоя Джейн. Согласна, в глазах закона твоя, но не думаю, что ты когда-нибудь считал меня своей. А если тебе кажется, что я описала чудовище… Что ж, может, потому ты никогда так и не заявил прав на меня.
Эдмунд издал странный гортанный звук, и она покраснела.
– Нет, не физически, а… Не знаю, как это назвать… Интимный союз? Если бы истинная близость была лишь физическим актом, ты был бы женат уже очень давно.
Он чувствовал боль от ее слов, точно она была зеркалом, отражавшим худшие его черты… ну пусть не худшие, но и не достаточно хорошие.
Пожалуй, лучше присесть.
Пока Эдмунд пытался нащупать стул, Джейн продолжала.
– Нет, не чудовище, а скорее, очень одинокого человека, такого как я. Кого-то, кто хочет любви, но не знает, как ее добиться. Я не понимала этого, когда уходила, но понимаю теперь, поэтому и пришла сегодня. Навсегда я не вернусь никогда.