– Не приобрел, но и не потерял, – возразил Тернер. – Тебе удалось сохранить все, что имел прежде.
– Вовсе нет. – Эдмунд провел ладонью по лицу. – Вы разрушили мою семью. Я не бывал в Корнуолле двадцать лет.
Его собеседник глубоко вздохнул.
– Равно как и я, мальчик: двадцать лет.
Эдмунда коробило это дурацкое обращение и возмущала неслыханная дерзость, с какой Тернер влез в его жизнь и его семью, – ведь с самого дня свадьбы он преследовал их с Джейн. Внутри у него все кипело от ярости, а сердце жег гнев, того и гляди угрожавший вырваться наружу. Его руки сами собой сжались в кулаки и глухо обрушились на столешницу, но Эдмунд усилием воли сдержал себя и спокойно произнес:
– Вы всегда были высокомерны, но теперь превзошли самого себя. Явиться в мой дом и обвинить меня в злодеянии! Вы заслужили гораздо худшее наказание, чем получили. За кражу вас могли бы повесить, особенно если бы стало известно о попытке государственной измены.
– Деньги всего лишь мусор! – бросил Тернер ему в лицо. – Если бы ты не совал нос в чужие дела, то никто ничего бы и не заметил и не пострадал бы твой отец.
Эдмунд готов был рассмеяться как безумный. Его отец был бесхребетным созданием. Предоставленный самому себе, он мог погубить весь их род, но случилось так, что главу семейства погубил его собственный сын.
Тернер сидел в кресле и презрительно усмехался.
– Мне не нужны деньги, о нет! И убивать я никого не намерен. Ни один волос не упадет с вашей бесценной головы, милорд, до тех пор пока на свете есть те, кто зависит от вас финансово.
Эдмунд уставился на него в изумлении.
– Насколько я понимаю, вам не нужны ни деньги, ни моя жизнь. Тогда что же?
– Я пришел за другим, – ухмыльнулся Тернер. – Ты ведь недавно женился, мой мальчик, так?
К Эдмунду снова вернулось дурное предчувствие.
– Вы прекрасно знаете ответ, потому что, черт возьми, присутствовали на свадьбе.
– Леди Киркпатрик, кажется, очень привязана к тебе. Любопытно это проверить.
Эдмунд снова воскресил в памяти ту ночь, когда она призналась ему в любви, но теперь следовало отогнать эти мысли прочь.
– Она под моей защитой.
– А я в этом не вполне уверен. – Тернер открыл чернильницу, затем со звоном опустил крышку обратно. – Не вполне.
Он поднялся из кресла и принялся мерить комнату шагами.
– Я долгое время предавался размышлениям о том, что буду делать, вновь обретя свободу, чем отплачу тебе за то вмешательство.
Пальцы Эдмунда нервно сжали ручки кресла.
– Мы оба потеряли большую часть жизни, мой юный друг, но у меня, в отличие от тебя, не было выбора. Справедливость должна восторжествовать. Теперь и ты лишишься выбора.