– Беги! – крикнул Хавьер.
Оуэн помчался за ним к деревьям в тот самый момент, когда первый вертолет ударился о землю и взорвался. Взрывная волна сбила Оуэна с ног и толкнула вперед, лицом в траву, где он и остался лежать, на мгновение оглушенный. Но, почувствовав на себе чьи-то руки, начавшие его трясти, он решил, что это агент, и перевернулся.
– Вставай, уходим! – крикнул Гриффин, поднимая его на ноги.
Следующий взрыв послышался, когда они уже были среди деревьев, Оуэн оглянулся, чтобы посмотреть, как еще один вертолет врезался в дальний угол особняка.
Втроем они пробежали через лес, перепрыгивая через валуны и поваленные деревья прямо так же, как Оуэн прыгал по крышам Нью-Йорка в симуляции, и несколько минут спустя они добрались до машины и запрыгнули в нее.
– Это было безумие! – крикнул Хавьер Оуэну, тяжело дыша.
– Подожди выдыхать до самолета! – рявкнул Гриффин, поворачивая ключ зажигания. Он вывел машину на дорогу и помчался назад тем же путем, каким они и приехали. Первые несколько миль они ехали с выключенными фарами, чтобы не привлечь внимание оставшегося в небе вертолета. Когда они наконец отъехали на безопасное расстояние, Гриффин глубоко вдохнул и, похоже, немного расслабился.
– О чем ты думал? – спросил он. – Я отдал четкое распоряжение: не вмешиваться.
– Знаю, – сказал Оуэн. – Но я двоих вынес…
– Я тебе скажу, что ты сделал! – сказал Гриффин. – Тебе, черт побери, повезло! Из-за твоих фокусов нас всех троих могли убить.
– Прошу прощения, – сказал Оуэн, хотя и не был уверен, что действительно хотел просить прощения. – Я…
– Слушай меня! – воскликнул Гриффин. – И слушай хорошо. Я вторых попыток не даю. Если хочешь, чтобы я тебе помог узнать все про твоего отца, с нынешнего момента будешь делать в точности все, что я скажу. Слышишь меня? Потому что я твой единственный шанс узнать правду, и я могу без колебаний оставить тебя с твоими вопросами до конца твоей жизни.
Оуэн закрыл рот, адреналин, наконец, оставил его тело в покое. Если бы Гриффин выдал ему какую-нибудь другую угрозу, Оуэн проигнорировал бы ее и предложил ему засунуть ее куда подальше. Но правда об отце была той единственной вещью, которую Оуэн не мог игнорировать, и он не мог отступиться, не важно, насколько злым или несправедливо обиженным он себя чувствовал.
– Я понятно выразился? – спросил Гриффин.
– Да, – ответил Оуэн. – Исключительно.
– Хорошо, – сказал Гриффин.
– Какие мысли насчет того, что дальше? – спросил Хавьер.
– Мысли такие, что мы не закончили, – ответил Гриффин. – Все еще есть три частицы Эдема, одну из которых уже кто-то нашел. И, похоже, «Абстерго» думает, что вы и ваши друзья – ключ к обнаружению остальных.