Он не впадал в отчаяние, не имея такой привычки, кроме того знал, что рано или поздно возможность ходить у него появится, а это уже варианты.
Петр Симонович даже заулыбался про себя, когда террористы перестали соблюдать тайну переговоров между собой, полагая, что из присутствующий язык их общения понимают только они. С этих пор он знал все их тайны, планы, понимал, на кого из них каким образом можно воздействовать, чтобы разозлить, заинтересовать или просто отвлечь. Теперь он чувствовал — его час уже близок, и он сможет им воспользоваться.
Спереди руки были связаны только у Марии и у отца Филофея. Это давало мало преимуществ, но так только казалось. Они могли лежать на спине, что-то брать в руки, легко переворачиваться, упираться, даже отталкиваться при необходимости, чего были лишены остальные. К тому же не ломило в плечевых суставах. Другие испытывали не просто боли, но муки, терпеть которые мог не каждый. У Раскатного, Андрея, и истерившего полицейского запястья были пережаты настолько, что кисти рук распухли. Боль от этого была ужасной, хотя все чаще стихала, в этот момент они совсем не чувствовали конечностей. Подобное состояние заставляло принимать меры: менять положение, пытаться напрягать руки, сгибать их. Это получалось, но лишь частично восстанавливающийся кровоток, приносил с собой сильнейшую боль, выражали которую только стонами, мычанием или судорожными движениями напрягающихся от неё мышц.
С каждой минутой мух и других насекомых становилось больше в разы. Запекшиеся раны от ранений и избиений покрывались полностью мошкой, комарами и огромными же мухами. В проемах разрушенной крыши виднелись витающие стервятники. Они же ничего не боясь оккупировали края провалившейся крыши, зияющие над головой, провалами в небо.
Ничего этого почти не замечали влюбленные, казалось они уже свыклись с мыслью своей близкой смерти, моля Бога лишь о ее одновременности. Мариам ждала, когда ее узнает Ильяс, она даже придумала, когда объявиться самой. Если ее возлюбленный упокоится или если его задумают убить, как того мальчика, она сделает это сразу, чтобы последовать за Андреем или спасти его. Она хорошо знала гневный характер брата мужа — он даже задумываться не станет!
Поначалу и девушка, и Светищев думали только об одном — как бы спасти любимого. Конечно, надежда не покинула их, но реалии были совсем печальны, почти однозначны. Мы поймем их состояние более точно, если вспомним, что информация, которой они владели, была ужата, и давно устарела.
Можно себе только представить, что творилось в их душах, какой толчок мыслительному процессу придало появление Лехи, пусть и с завязанными глазами. «Значит, они тут!.. Наши, здесь! Значит, их не забыли! Значит, что-то предпринимается, будут переговоры, будут уступки, может, кого-то освободят, ведь боевики тоже хотят жить!»…