наживает врагов себе и своему супругу; беспрестанно блуждает мыслями в идеальных мирах; воображение ее в нечистой связи со здравым рассудком; все в доме идет наизворот; кушанья ставятся на стол или холодными, или пригорелыми; долги делаются за долгами, а бедный муж между тем должен ходить в изодранных чулках. Он жаждет семейных радостей, а ученая жена мучит его Журнальными новостями или встречает его с каким-нибудь вестником, в котором напечатаны негодные ее стишки, и колко укоряет его, что он, недостойный, бесчувственный так мало ценит сокровище, которым обладает.
Надеюсь, что этого не сочтут преувеличением. Из сорока или пятидесяти сочинительниц, считаемых теперь в Германии, не включая легионов тех, которые бессмыслицы своей не печатают, едва ли найдется шесть, коим истинный гений дает право избрать поприще наук; но сии-то самые столь любезны и благородны, так мало пренебрегают при этом прочими своими обязанностями, так живо сами чувствуют, сколько посмеяния достойны полуученые их сестры, что верно не примут на свой счет моего изображения и нисколько оным не оскорбятся. Но не то же ли самое бывает и между писателями их мужчин? В огромной толпе их не столь же мало отличных гениев? Без сомнения! с той только разницей, что страсть к славе или корысти может их обольстить, а женщины не столь легко могут найти извинение, когда они с посредственными или менее, нежели посредственными, дарованиями и познаниями, отваживаются избрать путь, который не предназначен им ни природой, ни гражданскими постановлениями. •
Что же касается до обхождения с женщинами, мечтающими иметь право на литературную славу, то, разумеется, что обхождение с ними, если права их справедливы, весьма приятно и полезно; что же касается прочих, я ничего иного не могу присоветовать, как иметь терпение и, по крайней мере, не дерзать решительным суждениям их противопоставлять разумные доводы или пытаться преобразовать их вкус (хотя иной раз трудно удержаться от этого); впрочем, иначе можно унизиться до такой степени, что поневоле присоединишься к толпе их ласкателей.
Женский пол в гораздо большей степени, нежели мы, мужчины, имеет дар скрывать истинные свои мысли и ощущения; даже женщины недалекие нередко весьма опытны в искусстве притвортствовать. Бывают случаи, в коих искусство сие служит им щитом от волокитства мужчин. Обольститель уже достигнул своей цели, коль скоро заметит, что сердце или чувственность красавицы в его пользу потрясают правила ее. И потому не ставь женщинам в упрек, что они иногда кажутся не таковыми, каковы они на самом деле! Но не упускай сего из вида при обхождении с ними, не всегда верь, что они равнодушны к тому, с кем обходятся с заметною холодностью, или что они особенно интересуются тем, с кем явно дружески обращаются, или кого явно своим вниманием одаривают. Часто делают они это, чтобы лучше скрыть истинное свое расположение, если только не есть сие просто шутка, следствие причуд или упрямства. Чтобы совершенно их понять, необходимо глубокое познание женского сердца, многолетнее обращение с образованными женщинами, одним словом более того, нежели можно изложить в сих листках.