Разве не видно:
— что национальные кризисы не есть оздоровление, а неизбежный социальный регресс, следствие потери консенсуса, общей идеи, развития. Если не «пролетарии всех стран…» и не репрессивный механизм, то — отъединение… Это естественно. Как говорят сейчас во многих республиках: «Капитализм мы эффективней построим без вас»;
— что кооперативы продемонстрировали свою экономическую неэффективность. Производительность труда в них вдвое ниже, чем в инвалидных артелях (выработка на одного работающего соответственно 700 и 1400 рублей в месяц). При этом 93 процента дохода направлены кооперативами Москвы в фонд заработной платы и только 7 процентов — в фонд развития. К сожалению, многие гораздо более «серьезные результаты» требуют слишком специального разговора;
— что в условиях мощной теневой структуры миграция ресурсов идет отнюдь не туда, куда этого требуют интересы развития. Неравенство прав госпредприятия и кооператива чревато развалом государственной промышленности;
— что частные накопления, достаточные для серьезных инициатив, в массе носят субкриминальный характер (до 20 процентов руководителей кооперативов попросту имеют криминальное прошлое);
— что именно теневой бизнес владеет по-настоящему мощным, вполне соразмерным государственному капиталом и что этот теневой бизнес давно находится в контакте с международным преступным миром. Уже одного этого достаточно, чтобы полностью блокировать рынок. А кооперативы — выкупить на корню. Уж не ввести ли антитрестовское законодательство? (Вот один из примеров: в Москве остановлен рост общепита. По сути, это сигнал о том, что кооперативный общепит монополизирован теневым бизнесом. А чем такая монополизация лучше государственной?);
— что общественное мнение, расколовшееся, условно говоря, на «Память» и «Демократический союз», уже начинает разрывать на части наш «конвент» и что линии консолидации не могут миновать консенсусную социалистическую идею;
— что западноориентированные силы все более и более оперируют, скажем так, «супердемократической» компонентой западной культуры, производя — и не без успеха — соответствующий тип социального субъекта, а убедительной альтернативы не слышно, и отнюдь не потому лишь, что ее нет вовсе;
— и, наконец, что все это в совокупности с массой других обстоятельств, которые просто невозможно перечислить в рамках одной статьи, — все это миром не кончится. И дело не только в национальных окраинах. Вопрос шире и еще серьезней.
Отсутствие модели будущего и мощный, скажем так, «негативный потенциал», накопленный нашим обществом в предшествующий период, плюс неотвратимый — и это нужно сознавать — экономический кризис приводят к тому, что молодежь и интеллигенция прежде всего, а в общем-то самые широкие слои общества соскальзывают к состоянию, свойственному социуму, переживающему культурную агрессию. Это явление, обычно поражающее колониальные общества, характеризуется патологической зависимостью от метрополии в разных формах и сочетаниях. Это и «истовая тяга» приобщиться к культуре метрополии, и столь же истовое, если не истерическое, отстранение от всего, с этой культурой связанного. Как в том, так и в ином случае процессы носят ритуальный характер и описываются в терминах религиозных. Это либо причащение к новому богу, либо изгнание беса. И — в любом случае — неверие в состоятельность старого бога. Неявно присутствующее в националистических радениях и эксгибиционистски декларируемое в сообществах и группах противоположного толка. Дальнейшая траектория соскальзывания легко просчитывается. Уже сейчас объединившиеся вокруг национальной идеи и объединившиеся вокруг идеи западной находятся в состоянии необъявленной войны.