"О, Ланни, что ты наделал!" — воскликнула сердобольная мать в уединении своего будуара. — "Разве ты не знаешь, как она его любит?"
"Это ее несчастье, что она сделала плохой выбор", — ответил жестокосердый сын. — "Она выбрала свою собственную постель, но ей не следует лежать в ней на одну ночь дольше, больше, чем она захочет".
— В Южной Испании такой жуткий климат и комары! Ты не должен был этого делать, Ланни! Это было слишком жестоко!
"Легче на поворотах, старушка" — ответил он. Эту фразу он узнал в грубой земле янки. Ведь он не рассказал ей, как "жесток" он был, оставив ее думать, что молодой муж уехал из-за своего болезненного смущения.
Витторио объяснил Марселине, что у него было много дел в Каннах, и попросил ее упаковать свои вещи и приехать проводить его. Кроме того, не будет ли Ланни достаточно любезен, чтобы сделать заказ бюро путешествий посодействовать его отправке?
Ланни был счастлив быть любезным. Он позвонил своему старому другу Джерри и пообещал выслать по почте чек при получении счета. Он дал Марселине тысячу франков в конверте, и на этом покончил с этим делом. Он был рад, что он не должен присутствовать при расставании, и убедил свою мать отправить ее прощальные пожелания через посредника. Пусть молодая пара проведёт свои последние часы вместе и решит свои проблемы по-своему. Ланни сам слез не проливал. Он всегда любил дом своей матери, но потерял интерес к нему с появлением там фашистского бывшего авиатора. Теперь Ланни сможет оставаться там какое-то время, ходить на рыбалку с Джерри, играть в теннис и плавать. И пусть в его сердце вернётся немного радости жизни.
VIII
Но он не мог уйти от политики. Ему надо было связаться с Джулией Пальма, посадить ее в автомобиль и прочитать письма, которые приходили ей от мужа. Правительство переместилось в Барселону, и Рауль был там, их бомбили почти каждый день. Странная вещь, привыкаешь к бомбёжке, по-видимому, люди могли привыкнуть ко всему. Слышишь свист бомбы, автоматически закроешь глаза на мгновение. Потом взрыв, и дом через дорогу превращен в руины в доли секунды. Каждый день убивали сотни людей, или, что еще хуже, калечили и погребали их под обломками, которые могли и загореться. В кварталах вокруг Рауля не осталось нетронутым ни одного оконного стекла. Тем не менее, люди оставались в городе и делали свою работу, женщины отказывались покинуть своих мужчин.
Рауль мог бы легко уехать, но он тоже отказался. Его маленькая жена закрыла глаза и её веки задрожали, когда она сказала: "Я не буду просить его приехать. Там его долг, и я не буду разрушать его веру. Это народная война, это свобода, это все, во что мы верим. Мы хотели этого, и мы должны это поддерживать".