Эти массовые грабежи шли всю ночь, и многие из нацистов из-за их жадности получили сильные порезы от разлетающихся осколков стекла или острых краёв витрин. Ланни стал свидетелем одного из самых странных зрелищ, королевской битвы между штурмовиками и эсэсовцами маршала Геринга перед Бернхаймерской Галереей, в которой были восточные ковры, антиквариат и предметы искусства. Он предположил, что это была драка за обладание этими сокровищами, но позже узнал, что герр Бернхаймер был "почетным арийцем", единственным в Мюнхене. Он поставил толстому командующему всю обстановку в Каринхаллее, и, таким образом, имел право на защиту.
На следующее утро, когда Ланни выезжал из города, отдел очистки улиц города занимался уборкой битого стекла и погрузкой его в грузовики. Для рядовых нацистов грабежи уже прекратились, но они были систематизированы в надлежащей немецкой манере. Управлению культуры города было поручено обыскать еврейские дома и вывести в музеи все произведения искусства любого характера, которые могли бы заинтересовать арийскую общественность. Все еврейские мужчины Мюнхена были окружены гестаповцами и увезены в Дахау. Те, кто узнал, что происходило в этом месте ужаса, стрелялись сами или выпрыгивали из окон.
Так было по всей Германии. Более шестидесяти тысяч евреев были помещены в концентрационные лагеря в этот ужасный "ноябрьский Погром", а о числе убитых можно было только догадываться. Ланни, который выехал поздно, остановился на обед в Регенсбурге, где размещался один из больших авиационных заводов Геринга. Там он наблюдал, как пожилой бородатый еврей крался по улице, как испуганное животное, несомненно, пытаясь добраться до своего дома или какого-либо другого места укрытия. Банда полдюжины Гитлерюгендовцев, мальчишек возрастом не более четырнадцати или пятнадцати лет, напала на него с дубинками и со своими "кинжалами почета". Бедняк кричал о пощаде, опустив голову и втянув её плечи, чтобы защитить себя от ударов. Они сбили его на землю, а затем били и пинали его и резали его одежду и тело своими кинжалами. Они бросили его только, когда он превратился кровавую массу, что они не могли прикоснуться к нему, не запачкав своей коричневой формы. Они ушли с песней Хорста Весселя, оставив неподвижное тело, лежащим в канаве.
С этим Ланни ничего не мог поделать. Он был в безопасности, потому что был арийцем и выглядел арийцем, но он навсегда разрушил бы свою карьеру, если бы предпринял какие-либо шаги, чтобы помешать немецким усилиям защитить свою "расовую чистоту". Несчастье лишило его аппетита, и он вернулся в свою машину, лишая оживленный город Регенсбург своих двух или трех марок, которые он мог бы оставить в одном из их кафе.