Нависаю над ней, устраиваясь между ее бедер и смещая свой вес на локти. Мои губы замирают в сантиметре от губ Хантера, и ее смех угасает. Я не хотел возвышаться над ней, это произошло случайно. Мой член толкается к ее входу, и мне приходится сжать каждый мускул моего тела, чтобы не войти в нее.
Она распахивает глаза, ее смех исчезает, но руки на моих плечах спокойны и не дрожат. Я двигаюсь, чтобы слезть с нее, но Рания качает головой.
— Нет, прошу. Просто подожди. — У нее такой нежный, неуверенный, невинный голос.
Я жду. И целую ее. Кажется, в моих поцелуях она находит смелость и утешение. Начинаю с изгиба ее плеча, потом двигаюсь к ключице, к впадинке под горлом. Рания хнычет, но не двигается и ничего не говорит. Я рискую, поочередно целуя ее грудь. Обхватываю губами один сосок и щелкаю по нему языком. То же самое с другим.
Рания обхватывает мою шею, пока я целую ее грудь. Потом поднимаюсь, чтобы поцеловать ее в губы, и пальцы Рании мягко, словно призраки, скользят вниз, чтобы схватить меня за зад.
— Посмотри на меня, — говорит она.
Я смотрю ей в глаза. Она снова боится, но в выражении ее лица я вижу решимость.
— Рания, ты не должна мне ничего доказывать.
Она качает головой.
— Не тебе. Себе. — Она выводит на моем заду маленькие неуверенные круги. — Это место на спине принадлежало Сабах. А я хочу сделать его своим, Рании. Нашим. Я не хочу позволять Сабах красть свое удовольствие.
Между нами на долгие мгновения воцаряется тишина, а потом она тянет меня на себя, мягко прижимаясь ко мне. Ее маленькие теплые руки на моей заднице подталкивают меня к ней. Я останавливаюсь, прежде чем войти.
— Уверена? — спрашиваю я.
Она кивает:
— Да. Просто… медленно. И поцелуй меня. — Она касается своими губами моих и продолжает. — Мне нужно, чтобы твои поцелуи стерли воспоминания.
На этот раз в них буду я. Нужно сделать все идеально, сделать все правильно.
Я вдыхаю ее запах и целую эти сладкие губы со всей нежностью, пробирающей до костей любовью и потрясающей душу страстью к моей женщине. Так много всего. Я и чертова понятия не имел, что могу так много всего чувствовать. Словно внутри открылся глубокий колодец, и теперь вся любовь мира льется через меня в нее.
Теперь Рания настойчиво сжимает мой зад, переношу свой вес, приседая на колени, и вхожу в нее. Медленно и восхитительно мучительно. Так медленно, что это и за движение считать трудно. Рания снова хнычет, и когда я погружаюсь глубже, еще всхлипы превращаются в стоны.
Наши тела встречаются, и ее спина выгибается, пока я хороню себя в ней по самые яйца, из-за чего стону сам.