— Мне кажется не важным, могло это или не могло случиться, Робби.
— Да, скорее всего ты прав. Итак, Сильвия оказалась в рухнувшем туннеле. Я видел, как шевелится груда сланца. Это был не настоящий сланец, а какое-то пушистое вещество, больше похожее на обрывки бумаги. У Сильвии была лопата, и она прорывала выход наружу. Мне показалось, что она выберется. Сильвия выкопала большую яму. Я ждал, когда она выберется… но она все не выходила.
Зигфрид, в своем воплощении плюшевого мишки, теплый и ожидающий, покоится в моих объятиях. Приятное ощущение. На самом же деле его здесь нет. Его вообще нигде нет, только в центральном банке информации где-то в Вашингтоне, где хранится память больших машин. Передо мной лишь его терминал в купальном костюме.
— Что еще, Робби?
— Больше ничего. Разве что мои ощущения. У меня такое чувство… в общем, я чувствую, будто бью ногами Клару по голове, чтобы не дать ей выйти. Как будто боюсь, что на меня обрушится остальная часть туннеля.
— Что значит «чувствую», Боб?
— Только то, что я сказал. Это не часть сна. Просто я так чувствую… не знаю.
Зигфрид ждет, потом пытается подойти к этому с другой стороны:
— Боб, вы знаете, что сейчас сказали не Сильвия, а Клара?
— В самом деле? — удивляюсь я. — Забавно. Интересно почему?
Он снова ненадолго замолкает и, не дождавшись продолжения, спрашивает:
— И что случилось потом, Боб?
— Потом я проснулся. — Я поворачиваюсь на спину и долго смотрю в потолок, который выложен плиткой с изображениями блестящих пятиконечных звезд. — Вот и все, — спокойно произношу я и затем добавляю скучным, будничным тоном: — Зигфрид, я думаю, к чему меня все это приведет.
— Не уверен, смогу ли я ответить на этот вопрос, Роб.
— Если бы ты мог, я бы тебя заставил ответить, — говорю я. У меня по-прежнему с собой листок бумаги, который мне вручила С. Я. Он дает мне ощущение безопасности.
— Я думаю, что это обязательно к чему-нибудь приведет. Я хочу сказать, что есть в вашем мозгу нечто такое, к чему вы не хотите возвращаться. Именно с этими неприятными вещами и связан ваш сон.
— С Сильвией? Ради Бога! Это ведь было много лет назад!
— Но ведь это не важно.
— Дерьмо! Ты мне надоел, Зигфрид. На самом деле бесконечно надоел. — Тут я задумываюсь. — Слушай, я сержусь. Что бы это значило?
— А как вы думаете, что это значит, Робби?
— Если бы я знал, я бы тебя не спрашивал. Может, пытаюсь увильнуть от темы? Сержусь, потому что ты подходишь близко к чему-то такому, о чем я и сам не желаю вспоминать.
— Пожалуйста, Роб, не думайте о процессе. Просто скажите, что вы чувствуете.