— Знаете, вообще-то я очень скучный. Не знаю, что Данте нашел во мне.
Я не мог поверить, что сказал это.
Миссис Кинтана стаяла немного в стороне. Но после этих слов она подошла ближе и вплотную встала рядом с мистером Кинтаной.
— Почему ты так думаешь, Ари?
— Что?
— Почему ты думаешь, что ты скучный?
Боже, я подумал, что пришел терапевт. Я просто пожал плечами и закрыл глаза. Ладно, я понимал, что, когда открою глаза, они все еще будут тут. Мы с Данте были окружены родителями, которым не все равно на нас. Почему они не могут просто оставить нас в покое? Что случилось с родителями, которые были слишком заняты, слишком эгоистичны или которым было просто наплевать на то, чем занимаются их дети?
Я решил снова открыть глаза.
Я знал, что мистер Кинтана собирается сказать что-то еще. Я чувствовал это. Но может он тоже что-то почувствовал. Я не знаю. Но он больше ничего не сказал.
Мы начали разговаривать о Чикаго. Я был рад, что мы не говорили обо мне, Данте или том, что случилось. Мистер Кинтана сказал, что университет предложил ему небольшую квартиру. Миссис Кинтана взяла отпуск на восемь месяцев. Так что, они пробудут там меньше года. Просто учебный год. Не так уж и долго.
Больше я ничего не помню. Они так старались, и одна часть меня была этому очень рада, а второй было все равно. И, конечно же, разговор снова вернулся ко мне и Данте. Миссис Кинтана сказала, что хочет отвести Данте к консультанту, потому что он плохо себя чувствует. Она и мне предложила сходить к консультанту.
— Я беспокоюсь за вас обоих, — сказала она.
— Вы должны встретиться с моей мамой. Тогда вы сможете беспокоиться вместе.
Мистер Кинтана подумал, что это была шутка, но я не хотел, чтобы это прозвучало так.
Миссис Кинтана усмехнулась.
— Аристотель Ментоза, ты ни капельки не скучный.
Через некоторое время я устал, поэтому просто перестал разговаривать.
Я не знаю, почему не мог вытерпеть благодарности в глазах мистера Кинтана, когда он прощался. Но миссис Кинтана понимала меня. В отличие от своего мужа, она не была тем человеком, который любил показывать свои чувства. Не то чтобы она не была милой или благодарной. Она была. Просто теперь я понимаю, что имел в виду Данте, когда говорил, что его мама непроницаема.
Перед тем как уйти, миссис Кинтана обхватила мое лицо двумя руками, посмотрела мне прямо в глаза и прошептала: «Аристотель Ментоза, я всегда буду любить тебя». Ее голос был мягким, уверенным и бесстрашным, а в ее глазах не было и следа слез. Ее слова были уверенными, и она смотрела мне прямо в глаза, чтобы убедиться, что я понял каждое слово.