Один, два, три года — для вечности это пустяки, а какой-нибудь котенок, щенок, деревце или маленький человечек тем временем подрастают, ведя свой счет в книге вечности. Небесному дару исполнилось три года, и это был уже довольно солидный возраст. Он позднее других детой начал говорить, ходить и отказался от груди, но все, что полагалось для трех лет, в общем, имел. Только с бровями у него было не очень густо.
Дожить до трех лет — не так уж просто. Иногда совершенствуешься изо всех сил, а какие-то внешние обстоятельства возьмут и ослепят тебя на один глаз, или разобьют тебе голову, или вообще погубят тебя. Поэтому, кроме склонности к самоусовершенствованию, нужно обладать особой мудростью, чтобы не столкнуться с внешними обстоятельствами лоб в лоб, как два быка или два поезда. Небесный дар прожил три года и заслуживал за это уважения.
Энтузиазм госпожи Ню распространился не только на ноги Небесного дара, которые от долгого пеленания плохо держали его, но и на его брови. Она брила эти несчастные брови уже много раз, однако проблема все не решалась. Напротив, была опасность, что на месте бровей образуется дырка, через которую улетучится весь ум ребенка. Для тетушки Лю проблема решалась очень просто: раз госпожа считает необходимым брить, значит, надо брить. Отрастут после этого брови или нет — личное дело Небесного дара.
В общем, бритва все время маячила у него перед глазами, и он то и дело рисковал остаться без носа. Небесный дар был вынужден притвориться, будто он идет на это ради матери. Уступки — основа жизненной философии. Если хочешь быть собакой, нужно хоть немного походить на собаку; если человеком — нужно иметь брови, причем не какие-нибудь, а непременно смотрящие концами вниз, точно перевернутые серпики луны. Это вовсе не личная проблема, зависящая от своего произвола.
Кроме бровей, нужны еще волосы на голове. Тут у Небесного дара дело обстояло ничуть не лучше, особенно на плоском затылке. Голову тоже пришлось брить, а что может быть противнее бритья головы? Первым делом тебя обдают водой, как задыхающуюся рыбу, потом хватают за шею — так, что ты не можешь ни шевельнуться, ни чихнуть. Иногда даже берут за ухо, а ты сидишь, словно мертвец, и не сопротивляешься, будто голова тебе и не принадлежит. Стоит шелохнуться, как тебе отрежут кусок кожи, да еще скажут, что ты сам виноват. Бреют один раз, потом второй, пока голова не превратится в блестящий мяч. После бритья кожа болит, а взглянешь в зеркало — совсем расстроишься: это даже не мяч, а какая-то ощипанная курица, сущее издевательство над чувством прекрасного. Кожа становится синей, а у Небесного дара даже серо-синей, да еще с белой полосой. После этого просто невозможно уважать себя.