Ее монолог вызвал всеобщее сочувствие. Старухи, в том числе и только что выкопанная из могилы, белоносая и красноглазая, немедленно взяли господина Ню в кольцо и наперебой загалдели. Что именно они говорили, понять было невозможно, да и необязательно, потому что все они порицали его. Господин Ню аж вспотел от напряжения, но ответить ничего не мог. Мужья нападавших держались в стороне, предоставив передовые позиции своим женам, а остальные стояли и не без удовольствия глядели на это представление. Белоносая, не переставая тараторить, поставила у гроба своего ребенка, красноглазая выпихнула сразу троих, другие женщины тоже не отставали, так что вскоре весь гроб был окружен коленопреклоненными детьми. Тут снова подала голос громовержица:
— Надо выкинуть отсюда этого подкидыша!
Небесный дар тем временем стоял поодаль. Он чувствовал, что эти люди страшны, но еще не понимал всей их жестокости. Унижения были для него не в диковинку, одиночество тоже, поэтому он не очень взволновался и только не знал, что ему делать. Мама умерла; отец был по-прежнему окружен и не мог подойти; никто из остальных ему не сочувствовал. Напротив, один из громовержцев постарше, услышав призыв матери, встал с колен и грозно воззрился на Небесного дара. Тот не шелохнулся. Тогда громовержец начал засучивать рукава. Неожиданно он получил звонкий удар по шее. Тигренок схватил Небесного дара и двинулся с ним к выходу.
— Что? Драться? — завопили окружающие.
— Суки вонючие! — бросил им Тигренок, продолжая продираться сквозь толпу.
Те не знали, кто это, и не посмели дать волю рукам, а когда узнали, было уже поздно. Все очень опечалились.
Только за воротами мальчик начал мелко дрожать. Тигренок, не говоря ни слова, повел его к Хэю. Дети Хэя оказались дома и радостно встретили Небесного длра, но тот не был настроен на игру. Выслушав сбивчивое объяснение Тигренка, Хэй кивнул головой:
— Правильно, оставь его у нас! Когда стемнеет, я схожу к старине Ню. Все правильно!
— А ты куда? — спросил Небесный дар Тигренка. — Не возвращайся домой, а то они изобьют тебя!
— Не беспокойся, не вернусь. Ты здесь играй себе, скоро увидимся!
После ухода Тигренка Хэй велел своим детям не выпускать Небесного дара на улицу, и они целый день играли во дворе. Дети Хэя уже приобщились к цивилизации, потому что старший из мальчиков пошел в школу, а остальные помогали ему учить уроки.
Пчелка схватывала все быстрее других, второй брат почти так же быстро. Когда старший брат не мог запомнить текст в школе, он повторял его дома и снова шел в школу главным образом для того, чтобы сообщить остальным продолжение. Иероглифы ему плохо давались, он запоминал только их звучание, но это не было помехой. Все начинали фантазировать, поэтому «Троесловие» у Хэев получалось не вполне обычным. И хотя учился он один, кисти были у всех, а стены в доме Хэя были сплошь исписаны и изрисованы: он любил, чтобы в его семье царил книжный дух.