Лин злилась.
Лес пустой – пустой лес. И зачем тогда врала ей Рим? Про то, что вернулась отсюда едва ли не сумасшедшей? Чтобы поддержать легенду?
А Мастер Мастеров?
От возникшего в голове образа человека с волевым лицом и равнодушными глазами Белинда моментально впала в тоскливое уныние – все они заодно… Даже он.
То продержись ему месяц, то по имени не называй, то смей, это не смей, «ходь туда, ходь сюда…»
Неужели ее просто нельзя полюбить? Ведь не уродина, не кромешная дура, не трусиха – сколько раз доказывала им всем, что не трусиха. Да и в этом ли достижение женщины?
Этой спокойной и тихой ночью на Белинду навалилась вдруг вся та невыпущенная наружу злость, которая, оказывается, вопреки постоянной тишине разума и медитациям, копилась внутри.
Они – сволочи.
Люди вообще все сволочи… Никому нет до ближнего дела, все обеспокоены лишь собственным алчным внутренним миром: Джордан, Кони, все ее бывшие знакомые – все чмошники! Все одинаковые: придурошные, эгоистичные, бесчувственные… Все, кого она встречала, – бесчувственные твари!
Она не заметила, когда психологически расклеилась окончательно. Тропка вилась меж стволами; Лин утирала слезы.
Сколько раз в этой жизни она открывала душу? Зачем? Сколько раз надеялась на чужое тепло – нахрена?
С нее, словно слишком долго пролежавшее на одном месте и вдруг соскользнувшее пыльное покрывало, слетело всякое напускное спокойствие. И наружу проступило другое – нечто старое, глубинное и отнюдь не растворившееся, но полусгнившее под досками того нового сверкающего дома, который Лин мысленно вокруг себя строила, находясь в Тин-До.
«Она никогда никому не была нужна…» Никогда. Никому. Ее били, унижали, ее отпихивали с дороги, как бродячую псину, об нее вытирали подошвы. В прямом смысле.
И вот она настоящая – вот! Под этими старыми досками…
Медитации-хредитации – ничего никуда не делось. Вот оно все дерьмо, и вот она правда: она – уродка и неудачница.
Лин разрыдалась, опала на колени. Впервые взвыла в голос, по-волчьи задрав лицо к луне.
Зачем она идет к Мире? Чтобы та тоже сообщила ей: «Ой, милочка, ну, подумаешь, звезда? Хотела тебе помочь немного, сделать так, чтобы тебя, дуру, приютили хотя бы монахи…»
И какая, в задницу, секретная миссия? Зачем она сама себе постоянно врет? Жалкая, несчастная, разгребающая землю в поисках ростков надежды – и сама же губящая ее корни.
Почему все это стало ясно только здесь, только в лесу?
Нет, она врет себе и верит в то, что хочет верить. Но не видит того, кем на самом является, – ничтожеством. Ничтожеством в полном смысле этого слова – апатичным, уже наполовину умершим человеком изнутри. Постоянно боящимся чего-то, так и не научившимся жить.