«Тупик, или венец?» — пытался понять он замысел о себе. Одарённый особой способностью видения, понимания и воссоздания жизни, Андрей с самого детства ощущал себя только художником и никем другим. В школе учился хорошо по всем предметам, всё давалось легко, будто кто заботился, чтобы тратил он больше времени на художество, а не на что-либо другое. Мама не успевала покупать альбомы для рисования, — они заканчивались в несколько дней. Он рисовал всё подряд, стоило лишь попасть чему-нибудь в поле зрения: стул, — рисовал стул, угол дивана, — он появлялся на листе; герань на подоконнике, любимый затрепанный мишка, муха, севшая на лист, бабушкины очки — всё переносилось с удивительным сходством на бумагу. Но однажды…
Андрею было лет десять, когда он впервые попал в цирк. Нужно ли описывать, как поразило мальчика представление! Нет, не отдельные номера держались в голове, но вся программа, всё-всё жило, вертелось, прыгало, летало, хохотало, рычало и лаяло. Он долго не мог заснуть в тот вечер, и, в конце концов, встал, подошёл к столу, раскрыл альбом и шариковой ручкой нарисовал то, что было в голове и не давало покоя. Весь прямоугольник большого альбомного листа он заполнил различными фигурками акробатов, клоунов, зверей, жонглёров. Причём, он совсем не думал о том, куда поместить ту или иную фигуру, — будто кто-то неведомый водил его рукой. Мальчик рисовал шариковой ручкой, и ничего нельзя было стереть или поправить, да этого и не требовалось, — всё попадало на своё место.
Вспоминая, будучи уже взрослым, тот день, Андрей понимал, что именно тогда впервые испытал сладостное, необъяснимое, высвобождающее неведомые силы, возносящее над миром, то великое ощущение полета, которое поименовано затертым словом, которое узнал позже, — вдохновение.
На следующий день, в школе, рисунок увидела учительница рисования. Проходя мимо парты Андрея, она мельком взглянула на альбом и остановилась, как вкопанная.
— Андрей, ты был в цирке? — тихо спросила ученика.
— Да, вчера…
Она нагнулась, погладила его по голове и шёпотом, чтобы никто больше не услышал, сказала:
— Господи, мальчик мой, как же ты талантлив.
И Андрей понял тогда, что может передавать свои мысли и образы другому человеку и тот, другой, поймет и оценит.
В тот день мальчик обнаружил в себе и ещё одно новое чувство, — по силе оно ничуть не уступало вдохновению, а может быть даже и превосходило его, ибо от прикосновения её лёгкой, душистой руки каждая клеточка тела затрепетала, откликнулась, раскрылась навстречу в ожидании… Чего? Чуда любви, конечно. Но это он понял позже, когда вырос. Но тогда, чтобы ощутить это новое чувство, было достаточно лишь смотреть на любимую учительницу, смотреть и от одного взгляда на неё начинало сильнее биться сердце. Он пытался нарисовать её, но у него ничего не получалось: женщина на рисунке выходила другая, совсем не та, которая волновала его внутри…