хрена стоишь? Бегом за электриком…
– Электриком Кривошеин был… из пятой роты, товарищ
полковник… Он на прошлой неделе уволился, а нового не назначили…
– Приехали, бляха! – Колобок почесал затылок…
Часть погрузилась в темноту.
– Приехали, бляха! – Медведев почесал нос.
– Что, Кулибин, доэкспериментировался? – ехидно заметил
Гунько.
75
– Спокойно! – ответил на это Сокол. – Просто выбило пробки, и
все дела. Пойду посмотрю.
Но пробки были ни при чѐм. Каптѐр сообщил об этом товарищам,
которые уже отыскали среди прочего хлама свечи и зажгли их.
– Бляха-муха, в чѐм же засада? – удивился Медведев. – Пробки
по-любому должно было выбить…
– Засада в том, что во всей части свет вырубился, – сказал
Сокол, – напрочь.
– Ни хрена себе ты помылся, – присвистнул Кабанов. – Это
называется: «Ё-моѐ, что же я наделал!»
– Кабздец, завтра огребѐм по полной, – сокрушѐнно сказал
Медведев.
– На хрена? – удивился Гунько – Мы здесь ни при чѐм. Главное,
улики уничтожить, а без этого бальбулятора – с нас взятки гладки.
«Черпаки» бросились суетливо наводить порядок и заметать
следы. Уничтожив все улики, они, довольные собой, разошлись по
своим койкам. Все, кроме младшего сержанта Гунько, этот побежал к
тумбочке, чтобы позвонить дежурному по части и выяснить
сложившуюся ситуацию.
Теперь осталось только надеяться, что их никто не дешифрует.
Перед
самым
подъѐмом
Кабан
пошѐл
в
туалет.
Электроснабжение так и не было восстановлено. У зарешѐченных
дверей оружейной комнаты маячил чей-то массивный силуэт.
– Папазогло, ты, что ли? – спросил Кабан. – Ты чего здесь
висишь?
– Дежурный по роте сказал здесь стоять. Вместо сигнализации.
– А что, она не работает?
– Так точно, свет пропал!
– Как «пропал»? – Кабанов изобразил крайнее изумление.
– Лампочка не работает, – ответил Папазогло.
76
– Лампочка? – продолжал Кабан глумиться над молодым. – Так,
может, она перегорела. Надо просто еѐ поменять?
– Во всей части света нет, – терпеливо объяснил Папазогло. – Не
могут же все лампочки перегореть…
– А ты, Папазогло, не такой тупой, как можно подумать! Шарящий
боец…
– Служу России! – громко выкрикнул дневальный.
– Ты чѐ орѐшь? – послышался из полутьмы недовольный голос
Гунько. – Я тебя сигнализацией там поставил, или где? Вот и не ори без
надобности.
Папазогло застыл, как каменный истукан. Кабан поплѐлся в
туалет, спать ему уже не хотелось.
Рано утром прапорщик Шматко беззвучно открыл замок каптѐрки,
вошѐл внутрь и, остановившись на пороге, осмотрелся вокруг и втянул