соседней койки. – Сам себя накручиваешь? Какой, мол, я несчастный,
Варя меня бросила… Уехала, не написала. Типа, поступать… А может
быть, она не одна уехала? Может, еѐ кто увѐз?
– Кабан, – Соколов резко приподнялся на локте, – я вообще-то за
мир во всѐм мире, но за такие слова могу и в морду… Легко…
– Давай! – закивал дневальный. – Давай в морду, брателло! Хоть
какое-то движение будет, чем лежать вот так и сопли жевать!
– А что ты предлагаешь? Написать рапорт? Мол, отпустите в
отпуск, девушка пропала…
– Во-первых, позвони, пробей ситуацию, – мудро заметил Кабан, –
а там видно будет.
– Откуда?
– От верблюда, – ухмыльнулся Кабан. – Ходоков в штабе сейчас
ошивается. Прислони его к стенке, и все дела. Звони сколько влезет.
Эта идея Соколову понравилась, он даже немного успокоился и
вскоре заснул – усталость взяла своѐ.
Медведев гнал, пока перед ним не показалась очередная
развилка. В салоне нависла тяжѐлая тишина, сдобренная лѐгкими
ароматами застолья, которые выделяли из себя «срубившиеся»
пассажиры.
13
Чтобы хоть как-то растолкать их, Медведев резко нажал на педаль
тормоза. Он услышал, как в салоне покатилась по полу пустая бутылка
и прапорщик буркнул во сне нечто неразборчивое.
– Товарищ капитан! – заорал водила. – Куда дальше ехать?
Товарищ капитан!
Ответом ему был раскатистый храп Шматко и Зубова, у которых
даже сложился своеобразный дуэт: прапор выводил басы, а капитан
больше тянул на тенора.
Медведев понял, что надо смириться с неизбежным: разбудить
напившееся суррогата руководство нет никакой реальной возможности.
На всякий случай он предпринял повторную попытку, но, когда
убедился в том, что это бесполезно, устроился на своѐм сиденье и
через десять минут влился в состав заслуженного Краснознамѐнного
хора имени водки «Стрелок», деревни Бухарѐво и, разумеется, трѐх
сотен метров.
Утро капитана Зубова было тяжѐлым – во рту стояла неприятная
сухость, в висках пульсировали болезненные молотки, голова гудела,
мышцы ныли так, словно весь вчерашний вечер капитан спарринговал с
терминатором…
Первые минуты после пробуждения ротный не мог взять в толк,
зачем, почему и где он находится, потом память стала возвращаться
расплывчатыми образами и прерывистыми чѐрно-белыми картинками.
Зубов осмотрелся вокруг и в лучах утреннего солнца увидел прямо
перед собой спящего Шматко, а чуть дальше, на водительском месте, –
Медведева, у которого даже хватало наглости сладко причмокивать во