– Я спрашиваю, про мину тебе говорили или нет?!
– Дело в том, что мне показалось, – продолжал «лепить»
старлей, – показалось, что…
– Ты что, глухой или как? – Полковник был готов взорваться, и
Валеев понял это.
– Так точно… говорил… – понуро ответил старлей.
129
– Почему не проверил?
– У меня не было времени… и я…
– А пиво попить у тебя, стало быть, время было?! – Полковник
привѐл самый убийственный аргумент. – Там целый взвод чуть на
воздух не взлетел!
– Я думал, – залепетал Валеев, – что это…
– Жопой ты думал! – резюмировал Бородин. – Понятно тебе,
лейтенант? Жопой! !
– Старший… – шѐпотом выдохнул Валеев.
– Что?!
– Старший лейтенант…
– А вот это уже – большой вопрос! – Бородин резко развернулся и
пошѐл обратно в штаб.
Старлей почесал затылок и побрѐл к КПП. Похмельная волна
накрыла его с новой силой.
Нестеров подошѐл к койке Медведева, который лежал и читал
какую-то потрѐпанную книгу без обложки.
– Товарищ сержант, – откозырял боец и, понизив голос,
спросил: – А что с хомяком делать?
– Подожди… – Медведев закрыл книгу и сел на кровати. – С каким
хомяком?
– Ну… мы ж его так и не… – Нестеров достал из кармана
завѐрнутое в носовой платок тело рядового Хомякова. – Вот…
– Ты чѐ, его обратно принѐс?! – изумлѐнно выпучил глаза
сержант. – Нестеров… Твою мать… Ну ты… Ну ты… Ну ты ж вообще без
мозгов! О-ой! Какого хрена ты его назад припѐр?
– Я сначала думал его там оставить… – промямлил солдат, – но
это же… боец нашей роты! Рядовой Хомяков! Вы же сами сказали, нужно
похоронить…
130
– Мог бы проявить инициативу! – строго сказал Медведев. – С
учѐтом обстоятельств.
Нестеров с серьѐзным видом достал из-под брючного ремня свою
«уставную» тетрадку и, открыв еѐ на нужной странице, зачитал:
«Инициатива трахает инициатора!»
– Бляха, научили на свою голову! – смачно выругался Медведев.
Нестерову было приказано закопать Хомякова за казармой, без
почестей, салюта и памятника – сегодняшней суеты с несостоявшимися
похоронами умершего «солдата» было вполне достаточно.
Но сначала Медведев решил продемонстрировать мѐртвое тело
капитану Зубову, с ним бы всѐ равно пришлось объясняться.
До «опознания» Хомякова поместили обратно в его стеклянный
дом, который был поставлен на телевизор и накрыт тряпкой, дабы вид
мѐртвого тела не портил бойцам настроения.
В этот раз дверь прапорщику открыла мама Маши Анжела
Олеговна.
– Олег Николаевич?! – заулыбалась она. – Здравствуйте,
здравствуйте… Какой вы сегодня нарядный! Опять с цветами!