Госпожа Коцебродски… До чего ж на меня похожа: и нос, и пробор в волосах, и лоб в морщинах, а главное — взгляд. 1918 год, Париж, некий Кремень, Павел Кремень (Пинхус), пишет ее портрет… Война подходит к концу, мировая война, в России разгорается гражданская, а этот Кремень из России, и он ни в чем не участвует — он пишет портрет госпожи Коцебродски…
Мне хорошо было в музее, картины я рассматривал неспешно, пока не натолкнулся на ее взгляд — грустные умные зелено-карие глаза… Откуда и когда она приехала в Париж? Где познакомилась с Пинхусом? О чем думает, сидя над остывшим кофе?
О чем думаю я, уже налив первую рюмку, но еще не смея пригубить, выжидая — так мягко, робко подступает запой.
По утрам она выбирает блузку, сегодня вот эту — цвета палых листьев, юбка у нее одна — суконная, прямая, длинная… Куда она отправится из кафе?
А я сижу в кафе возле окна, я и в трамвае всегда сажусь возле окна, люблю трамваи, их скольжение по рельсам, покачивание вагонов, звон… Звон бокалов люблю, шорох дождя. Да, дождь все идет и идет, а я все медлю, приятная истома владеет мной, но вот уже скоро — сейчас, сейчас. Возле камина черным пауком растопырился мой зонт, и за окном зонты, зонты, зонты…Влага накрепко прибита к стеклу, шляпки близко посаженных гвоздей создают эффект «игольчатого экрана», мне нравится следить за движением фигур на экране. В кафе уютно, входят люди, с зонтов скатываются капли, рассыпаются по плитчатому полу.
Ну вот — первую и сразу же вторую, и можно закурить… Ну что, грустная одинокая госпожа Коцебродски, сестра моя, близнец мой, выпьем третью? Ваше здоровье, мадам!
— Ваше здоровье, месье!
Странный, милый… Я увидела его еще с улицы: узкое лицо, неправильные черты, пробор в седеющих волосах. Посмотрел, будто позвал. Вошла, споткнулась о черный зонт, сразу поняла, чей это, села за столик от него наискосок, так что в поле зрения оказался и он, и его отражение в мутном стекле, будто открытка старинная. Пьет один, наливая из графина в маленькую рюмку, прикрывает глаза и вдруг — «Ваше здоровье, мадам!»
Она ответила мне! Я ответил себе… Мы — собеседники. Отныне и навечно. Так было и так будет…
Бормочет что-то, стучит кулаком… Да он же не видит меня! Как я могла подумать, как я посмела подумать, что судьба окликнет меня! Сегодня утром, когда я выбирала, какую блузку надеть, у меня было предчувствие и когда он… то показалось, что… Вот он сидит, пьет и ничего не видит! Разбудить, растолкать, заставить!
— Месье, месье, сударь — ваш зонт высох!
Что это? Кто это? А-а, Валька… И откуда только взялась?
