Пространство странное, где колыханьем трав прощаются все время
дюны.
И светят с неба спелые лимоны — пойми попробуй, солнца́ или
луны.
Там в массах звездной пыли вязнут ноги,
Слюдою катастроф блестят дороги,
Погибших кораблей разбитая посуда,
Известняки глубин, останки из-под спуда
Исчезнувших в веках морских цивилизаций.
Огрызки пробок, минералы в иле…
Все, что приливы и отливы позабыли
Оранжевые отблески созвездий,
В отчаяньи отчаливших без вести.
Соль въелась в горло мне, чтоб там навек остаться.
Я в этот вечер снова вижу утро в Арделло́.
Когда прилягут человек и море
В конце концов, затем чтоб просто умереть,
Всегда ли это пена выступает
На их губах? А может быть, улыбка —
Каемка белая вокруг усталости земной.
Ио погляди, среди морской травы и придыханий волн
Еще упрямо бьется чье-то сердце.
Иль это раковина, схожая по форме
С огромной пустотой внутри меня,
С тем, что я вырвал из своей груди,
Не отыскав тебе цветов на рынке.
Все это было так давно, на пляже.
Мы были — помнишь? — с матерью твоей.
Прижми же к уху черный перламутр, любовь моя.
На нем записаны, как на пластинке, все слезы, пролитые в мире.
Ты слушаешь далекий гул. Твои глаза становятся все шире
Потом положишь это все ты на камин в отеле
С почтовыми открытками. Потом пройдут недели.
Ты позабудешь колокол и стоны океана
Для граммофона, что весь день твердит: The man I love
[10].
Ты помнишь ли, ты помнишь ли, то лето было тусклым.
Как и песок, и мы с тобой — под ветром Арделло́.
Это сердце мое, это сердце твое валяются в нашем номере
Между фарфоровым слоном, булавочной подушечкой,
Ты сердцу не поверила, хоть песня в нем звучала.
И верно, сердцу нужен срок, чтоб доказать любовь.
А просто биться и болеть — какое доказательство?!
Слушай, слушай опять, не погаснет она никогда,
Эта темная жалоба раковины Арделло́.
Ты глядишь на меня глазами, пустынными до горизонта.
Воспоминаньем промытым,
Полным забвения взглядом.
Ты глядишь на меня поверх памяти
И поверх бродячих мотивов,
Поверх увядающих роз
И насмешливых благополучии,
Поверх издевательских счастий,
Поверх уничтоженных дней,
Ты глядишь на меня глазами голубого забвенья
О возлюбленная, ты не зовешь назад
Ничего ушедшего мимо,
Ни морей, ни пейзажей,
Уплывших охапками дыма.
Ты живешь
И на небо глядишь, как впервые,
Расплавленным медленным взглядом.
Мир как будто придуман тобой
И возник с тобой вместе и рядом.
Ты так ясно глядишь на него, что он молодеет навеки.