«А танцы? – продолжала недоумевать Мона. – Как можно, чтобы мужчина и женщина танцевали вместе, при том что они не являются супругами? Как муж может позволить жене танцевать с другим? Неужели он совсем не ревнует?»
Так или иначе, свадьба подходила к своему логическому завершению. Официанты выкатили огромный торт, слишком большой для такого количества гостей, и принялись разносить горячие напитки. Мона бросила букет (против этой традиции она ничуть не возражала), который поймала какая-то неизвестная ей девушка. Вскоре Сергей шепнул, что можно собираться домой. Гости, похоже, и не думали расходиться, зато молодым устроили торжественные проводы: их снова поздравляли, обнимали, целовали и желали всего наилучшего. Мона чувствовала неимоверное облегчение оттого, что смогла пройти через испытание украинской свадьбой.
– Какие у нас планы на завтра? – спросила она в лимузине, который вез молодоженов домой.
– Отсыпаться. Я ужасно устал, а ты?
– Я тоже. Но хочу еще отметить нашу свадьбу.
– Еще? Разве тебе не хватило?
– Хочу отметить ее только с тобой, вдвоем.
– Желание жены для меня закон, – рассмеялся Сергей. – Но только после того, как я вволю высплюсь.
– Завтра будет прекрасный день, – сказала Мона, прижимаясь к нему щекой. – Первый день нашей новой жизни.
Они не могли знать, что следующий день войдет в историю и перевернет жизни миллионов людей в Украине. Наступало 21 ноября – день начала Евромайдана.
Первые дни молодожены мало обращали внимание на происходящее в стране. На следующее утро они уехали из Киева – это был сюрприз, который Сергей приготовил для Моны. Путешествие в Карпаты произвело на нее неизгладимое впечатление: в ту краткую медовую неделю молодые супруги наслаждались обществом друг друга и меньше всего думали о политике. Между тем Янукович отказался подписать документ о вступлении Украины в Евросоюз, и Украина забурлила.
Мона почти не разбиралась в международной политике, зато в ее голове были живы воспоминания об «арабской весне» и перевороте 25 января, и происходящее в Украине очень сильно напоминало ситуацию в Каире в начале 2011 года. Мона с ужасом смотрела выпуски новостей: слабо понимая язык, она просто наблюдала за картинками на экране, и память переносила ее в революционный Каир.
«Неужели это никогда не кончится? Сначала в Египте, теперь тут… Ведь еще пару месяцев назад здесь было совершенно спокойно», – думала Мона, глядя на Евромайдан.
Сергей с каждым днем мрачнел все сильнее. В Киеве становилось небезопасно, и руководство компании всерьез подумывало закрыть их филиал до стабилизации ситуации в стране. Для всех было очевидно, что каша заварилась нешуточная. Майдан бурлил, общество раскололось на две части, и казалось, что выхода просто нет. Сергей становился все молчаливее, а Мона гнала от себя мысли о возможном возвращении в Каир. Даже свекровь почти перестала обращать внимания на невестку: ей было не до семейных дрязг.