— Хочу очистить совесть от грехов. Ответ устраивает?
— Не устраивает!!! Настя… Ну все же будет хорошо. Ну, покарают тебя штрафом, и все. Даже условное не дадут, обещаю.
— Мне хоть кто-то объяснит, к чему тут весь этот цирк вообще? — я окончательно теряю контроль над собой, и почти ору. На меня начинают оборачиваться случайные зрители. Шекспир отдыхает, что и говорить.
— Не кричи. — откуда из-за плеча доносится до дрожи знакомый голос. Я оборачиваюсь — Сережа.
Я не видела его два месяца. Сегодняшняя «игра в гляделки» в зале заседания не считается. Последний раз мы виделись в начале апреля, когда его увозила карета скорой помощи, а я осталась разбираться с милицией, вызванной этой самой скорой на огнестрельное ранение. Тогда меня трясло так, что теперешнее состояние вполне можно назвать образчиком спокойствия и смирения духа. Я не смогла выдать ничего более-менее членораздельного сотрудникам бравой милиции, и они, поняв всю бесполезность их присутствия, сами от балды заполнили протокол, да уехали восвояси. И я осталась одна. Потом приехал Вадим, напоил меня чем-то…. Что было потом, я не помню.
А потом мне пришла повестка в суд.
И вот мой муж воплоти стоит передо мной. И говорит: «не кричи». Я послушалась. Что еще мне оставалось делать?
— Вадим, можно мы поговорим? — голос просто каменно-спокойный. Вадик исчез, как будто не было. И мы с Сережей остались наедине.
— Настя…
— Что с рукой? — я снова замечаю повязку на левой руке.
— Бандитская пуля.
— Смешно, — я оценила юмор.
— Да в аварию попал, стекло треснуло, порезался.
— В аварию? Боже мой… — все попытки выразить сочувствие в нашей с Сережей ситуации покажутся не более уместными, чем его шутка про бандитскую пулю. И я это прекрасно понимаю. Но и промолчать не могу, — Серьезно?
— Да нет, пустяки. Дело житейское. До свадьбы заживет.
Что за праздник петросянов сегодня? Кто кого перехохмит? Шутки, однако, просто на редкость не смешные. Удивительно даже.
— Я вот что сказать хотел, Настя. Я… я прошу тебя, не нужно делать никаких признаний и никаких показаний давать не надо. Пожалуйста. Все будет хорошо, тебя, скорее всего, оправдают. Только давай без глупостей.
— Сережа! — я снова перестаю себя контролировать — Сережа, я стреляла в тебя. Я хотела тебя убить, и убила бы тогда, если бы не случайность. А ты мне сейчас про глупости говоришь… Как мне с этим жить-то теперь?
Он смотрит на меня. Он должен меня ненавидеть, я не знаю… презирать? Но ничего похожего и в помине нет в его взгляде. Мне, во всяком случае, не видно. Скорее уж теплом каким-то веет от него. Спокойствием. Умиротворенностью… И отвечает он мне тихо и проникновенно: