Предосторожность оказалась нелишней. Полыхнуло знатно! Обжигающий ветер достал наших героев даже там, в укрытии.
— Лежи, мля! — рявкнул крупный господин насмерть перепуганному доценту, — там, похоже, кого-то опять вытаскивать придется! — С этими словами он исчез из виду.
Впрочем, лежать одному, да еще почти в полной темноте… Увольте, люди добрые, так еще страшнее! Так что господин Гольдберг потихонечку поднялся, выполз из-за укрытия и, наплевав на полученный приказ, поплелся к огоньку факела в центре подземного зала.
Спасательные работы там уже подошли к концу. Вопреки ожиданиям, третьим участником их странная компания так и не пополнилась. Спасенным оказался огромный, ростом с господина доцента, заплечный мешок с притороченным к нему гигантским мечом. Здоровяк с факелом уже оттащил все свалившееся к ним добро с опасного места, запалил еще парочку факелов в гнезде, — и теперь увлеченно рылся в посылке.
Вынимаемые из мешка и складываемые тут же вещи оказались деталями какого-то средневекового доспеха. Наметанный глаз историка-медиевиста, оценив конструкцию кирасы и обилие ребер жесткости, отнес было доспех к германской высокой готике, но округлые очертания наплечников и налокотников явно свидетельствовали и об итальянском вкладе в общий дизайн конструкции.
Выудив из мешка последнюю деталь — им оказалась смотанная скотчем пара латных перчаток — спаситель заглянул в полупустой мешок, сплюнул в сердцах и невнятно выругался. Затем сноровисто ухватил за рикассо прислоненный к стене меч, отщелкнул зажим футляра, прикрывающего клинок, и вдруг, как бы не веря глазам, впился взглядом в обнажившееся лезвие.
— …ец, приплыли! — Гулкое эхо подземного зала с удовольствием подтвердило абсолютную неприличность употребленного междометия.
Крупный господин повернулся к подошедшему господину Гольдбергу и, как бы беря его в свидетели, продолжил, показывая на лезвие. — Во, смотри! Сталь инструментальная, износостойкая, легированная. Заточку и закалку держит так, что мама не горюй! Вот только его сроду никто никогда не затачивал и не закаливал! Чего бы я стал спортивный клинок затачивать?
Господин Гольдберг вгляделся в протянутый к нему меч, и сердце почтенного историка с грохотом свалилось в самый низ живота. Спасибо, не описался… В пляшущем свете факелов угрожающе поблескивали бритвенной остроты лезвия двусторонней заточки. А мелкая штриховка лазерной закалки дополняла невеселую картину. Это было оружие, предназначенное для убийства. Человечка напополам развалить — самое милое дело! Кто бы и зачем ни прислал их в это таинственное подземелье, он явно подразумевал необходимость убивать.