Он выругался.
– Немой! – вскрикнул кто-то за моей спиной. Страх парализовал меня. Послышался шум – кто-то выпрыгнул из кустов мне на встречу.
Трое человек – трое даневийцев, не элькхе, окружили меня. Разбойники? Бродяги? Тот, на кого я налетела, повернулся ко мне, одновременно вынимая из ножен на поясе меч.
Мальчишеское лицо – не юное, но очень молодое. На вид он был чуть старше меня. И я бы вообще приняла его за мальчишку, если бы не… глаза… что-то было в них такое – то ли мудрость и знание, то ли боль и горечь прожитых лет, что мешало мне назвать его юнцом. Правильные черты лица, растрепанные пшеничные волосы и голубые глаза, которые сейчас холодно и настороженно вглядывались в мои. А правой рукой незнакомец меж тем поудобнее перехватывал меч.
– Подождите! – вскрикнула я.
Окружающие меня мужчины оторопели. Нахмурившись, незнакомец с юным лицом и мудрыми не по годам глазами шагнул ко мне и одним движением сдернул повязку с моего лица.
– Девчонка! – воскликнул кто-то сбоку. – Нет, ты гляди, девчонка Немым прикинулась!
Незнакомец удивленно вздернул светлые брови. Лицо его, прежде хмурое, разгладилось, в глазах зажглось любопытство.
– Неудивительно. В истинном обличии на этих землях, боюсь, ее ничего хорошего не ждало.
Я была вымотана, измождена, печать пережитого наверняка отразилась на моем лице – но это не мешало светловолосому заинтересованно скользить по нему взглядом. Он ободряюще улыбнулся мне, и я поразилась, как улыбка – озорная, лукавая, его преобразила. Он стал выглядеть еще моложе и это помогло мне немного расслабиться.
Кажется, на меня не собираются нападать.
- Откуда ты идешь? И... как давно?
- Давно, уже больше трех суток. Я... меня похитили из родного дома, увезли на невольничий рынок.
Возможно, это было неправильно, безрассудно, что я открылась первому встречному. Но после долгих дней, наполненных страхом и одиночеством, я так истосковалась по общению и человеческому теплу, что слова буквально выплескивались из меня с каждым вздохом. Словно рухнула невидимая плотина, удержать которую было выше моих сил. И чем дольше я говорила, тем сильнее вытягивались и мрачнели лица окружающих меня мужчин. Один накинул мне на плечи меховой плащ северных народов - самое лучшее одеяние для прохладных ночей. Другой сунул в руки фляжку с водой и хлеб, в который я тут же жадно вгрызлась. Никто не смеялся надо мной, напротив - я чувствовала их незримую поддержку и сочувствие, и груз на душе раскололся на мельчайшие осколки.
И только сидя у костра, в его баюкающих теплых объятиях, я догадалась спросить: