Теперь думаю, как же хорошо вышло, что я не смог написать об этих людях. Аллах меня спас. Как бы сегодня пришлось покраснеть за это. Я не скажу, что это были плохие люди. Они тоже были обмануты большевистской пропагандой. Я искренне хотел выполнить поручение Р. Гамзатова. Теперь мое мнение раздвоилось — искренне ли хотел Расул помочь мне, или…
Хелеко (Петух)
Р. Гамзатов ехал в Москву. Чтобы провожать поэта, перед его домом на улице М. Горького собралось много людей — чиновники, родственники, друзья. Среди толпы бегала и озорничала одна из трех дочерей Расула. Вдруг в соседнем дворе кукарекал петух. «Вот он городской х1елеко (петух), что не знает своего часа», — сказал один из собравшихся. «Дяденька, что такое Х1ЕЛЕКО?» — спросила девочка у одного родственника Расула. Как раз в этот момент из ворот вышел Расул, и тот молодой человек показал пальцем на него и сказал: «Вон твой папа, иди и спроси его, что такое х1елеко?». А те, кто слышал этот разговор, от души посмеялись. Неужели они вспомнили слова Расула: «Если завтра суждено умереть родному языку, пусть сегодня от разрыва сердца умру я»?
«Ректор»
Нас пятерых пятикурсников вот-вот заканчивающих Литературный институт в Москве, демонстративно исключили из него. Большой скандал и ажиотаж подняли вокруг нас «бунтарей». Пришли прямо в институт чрезвычайные комиссии из ЦК КПСС, ЦК ВЛКСМ, Союзов писателей СССР и РСФСР, созвали общее собрание института. К счастью, отбросив политическую окраску «происшествия», «наше дело» переквалифицировали в хулиганство, иначе бы нам грозило лишение свободы.
Чтобы описать все происшедшее, потребуется немало бумаги и чернил и времени. Поэтому хочу пропустив это, рассказать лишь о своих «хождениях по мукам» после исключения из института.
Исключение из института меня нисколько не покоробило.
— Что же поделаешь? — сказал я себе. — Поеду в Махачкалу, поступлю на работу и займусь своим творчеством. Истинному поэту не обязательно иметь в кармане диплом. Если есть талант, образование, то зачем он нужен: Вот с такими наивными мыслями я приехал тогда в Махачкалу. На второй же день отправился в Союз писателей. Расул принял меня приветливо. Правда, я удивился его неприхотливости. О том, что случилось в Литинституте, конечно же, он был осведомлен, но делает вид, что глух и нем. Поэтому я решил сам рассказать ему обо всем. Рассказал и о том, что приехал в институт Мустай Карим. Он предложил мне немедленно покинуть Москву (Мустай, наверное, был уверен, что нам дадут срок). И как бы я не отказался он сунул в мой карман две бумажки по 25 рублей (в те годы это были приличные деньги). После моего объяснения, Расул позвал к себе Омаргаджи Шахтаманова, тогдашнего секретаря Союза и велел ему с бутылкой коньяка приходить на пляж, куда мы отправились. Мы сидели там допоздна. В свою очередь Расул поднял даже тост за меня. После выпитого коньяка, мы отправились по домам. «Мне незачем о чем-либо беспокоиться! — подумал я тогда. Буквально через два дня я вновь отправился к Расулу. Так же как и тогда, он принял меня радушно. И каждый раз, когда встречался с ним, я напоминал ему о работе. Так и сяк отнекиваясь, прошло 2 месяца. Вот и, наконец, все разрешилось: