Деккер был шумным и назойливым, и она чувствовала, что он намеревался чётко обозначить для Оуэна своё присутствие. Он практически чересчур опекал её, и вероятно, она должна была чувствовать раздражение, но она улыбалась.
— Так что привело тебя в Лафайет? — спросила она вежливо. — Я полагаю, ты приехал сюда из Флориды по какой-то особой причине.
Оуэн потягивал кофе с очевидным удовольствием.
— Ты всё ещё делаешь лучший кофе. Я должен был сам вспомнить о корице.
Он поставил чашку на блюдце на маленький столик около кресла.
— Поскольку ты… занята, я буду краток.
— Умный парень, — пробормотал Деккер рядом с ней.
Рейчел толкнула его локтем.
— Я слушаю. Начинай.
— Как ты могла слышать, я кое с кем встречаюсь. Её зовут Карли. Она работает в университете. Очень яркая женщина.
— Я слышала. Это отлично. Надеюсь, ты счастлив.
Оуэн медлил.
— Я пришёл сюда из-за неё.
Рейчел вскинула голову и нахмурилась. Оуэн пришёл к бывшей жене, чтобы каким-то образом осчастливить подружку?
— Я не понимаю.
Он вздохнул, энергично потирая руки. Оуэн всегда так делал, когда ему было некомфортно.
— Брат Карли живёт здесь, в Лафайете. Она планировала навестить его, и я не хотел проводить несколько дней без неё.
Что? Оуэн никогда не хотел прерывать работу. Скучание по Рейчел было последней причиной, по которой он мог оторваться от того, что считал жизненно важным.
— Мы встречаемся уже восемь месяцев, как видишь. Мы начинали не спеша. Но мы…
Оуэн бросил раздражённый взгляд на Деккера.
— Обязательно разговаривать при нем?
— Мы это обсуждали. Я не уйду.
Деккер откинулся на диване и обнял её, посылая ему натянутую улыбку. Технически он не оскалил зубы, но это именно так и выглядело.
— Так что, если ты хочешь говорить с ней, я остаюсь.
Рейчел вопросительно посмотрела на Деккера. Разве горячий парень не уходит утром, чтобы никогда не отвечать на звонки одинокой девушки? Вместо этого он выглядел не просто оберегающе, а собственнически — будто хотел заклеймить её так, чтобы бывший всё понял.
Оуэн выглядел готовым начать одну из своих логических тирад, от которых она съеживалась до объема кубического сантиметра, несмотря на то, что он никогда не повышал голос. Он просто говорил своими стодолларовыми словами и использовал аналогии, который понял бы только физик, чтобы заставить её чувствовать себя глупой.
— Я не буду просить своего гостя уйти ради тебя, Оуэн. Мы с тобой больше не вместе, и я тебе ничего не должна. Если хочешь говорить, я слушаю.
— Как пожелаешь, — он звучал недовольным, смотря на Деккера. — Я буду признателен, если ты не будешь влезать.