Больше людей появляется навстречу, но я смертоносен. Так чертовски целеустремлен. Моя задача — убивать, и я застрелил еще четыре человека, когда появляются Джей и Нил.
— Гребаный Митчелл, мы же кричали тебе подождать. Подкрепление в двух минутах, — отчитывает меня Джей.
— Двумя минутами больше, когда она не со мной.
Бегу по лестнице вниз, полагаю, он будет банален и держит ее в подвале. Пинком открываю последнюю дверь справа. Ну конечно, они здесь. Он держит ее перед собой как щит, голова Джессы свешивается вперед, ее когда-то прекрасные светлые волосы закрывают лицо. Грязь покрывает все ее тело, я бешусь, увидев окровавленные связанные по щиколоткам ноги.
— Отпусти ее, — требую я, целясь ему в голову. Но он умный, держится настолько близко к пленнице, что я не могу выстрелить.
— Не хочу. Я ее только обучил, — он убирает волосы с лица Джессы, и как только я вижу черные и синие следы побоев, меня начинает трясти от злости.
— Бл*дь, она же беременна, ублюдок!
— Знаю. Это единственная причина, по которой она еще жива. Решил, что будет забавно поиздеваться над твоим отродьем.
Как, черт возьми, он узнал, что это мой ребенок? Видимо в моих глазах отразился шок, потому что он засмеялся.
— Ты не знал?
В тот момент, когда в дверях появляются Джей и Нил, Марко отвлекается. Я пользуюсь преимуществом и атакую его. Он не ожидал нападения, и я смог вырвать Джессу из его рук. Боже, прошло всего три дня, и я уверен, что она потеряла вес. Этот урод морил ее голодом. Поворачиваюсь к нему спиной, и тут жжение охватывает мой позвоночник. Мудак выстрелил мне в спину. Я заваливаюсь на бок, так чтобы она не ударилась о цементный пол. Джесса стонет. Мне жаль, что ей больно, но она, по крайней мере, жива. И со мной.
Я знаю, что ребята прикроют меня. Три выстрела раздаются в почти пустой комнате, и звук падения тела Марко вызывает у меня язвительную улыбку.
— Черт, — Джей опускается на колени рядом со мной. — Вызывай скорую, — кричит он Нилу.
— Уже, — ворчит он. — Я сниму с нее гребаную цепь.
Как только раздается два выстрела подряд, тело Джессы прижимается ко мне еще сильнее, и она стонет.
— Привет, детка. Откроешь для меня свои глазки? — я убираю волосы от ее лица, чувствуя привкус меди в горле. Я глубоко дышу от собственной боли.
Она снова стонет, в ответ у меня в груди все сжимается. И сжимается не от того, что все стало правильным, когда она со мной, и снова есть ради чего жить, нет, этот трепет говорит мне, что я не должен продолжать находиться рядом… Но я спас ее, выполнил свое предназначение, что делает мою боль терпимой.