Улыбка тут же пропала. Кенна не сомневалась в эффективности физиотерапии — мышцы ее оставшейся конечности стали сильнее, что улучшало ее способность контролировать движения протеза — его работа частично основывалась на электрических импульсах, идущих от оставшихся мышц. Также правое плечо стало более подвижным, а боли в шее и верхней части спины стали намного меньше.
Но при этом после физиотерапии ее рука уставала, а сама она была эмоционально истощена. А особенно интенсивные занятия, кажется, всегда обостряли фантомные боли на последующую ночь или даже три.
— Нормально. Хорошо.
Кенна перестроилась в правый ряд и повернула.
— Ты то же самое сказала про свою речь, — сказала Сиерра добродушным, но явно обеспокоенным голосом.
Несмотря на легкий тон, который попыталась использовать сестра, этот комментарий все равно вывел Кенну из и так хрупкого равновесия.
— Какого черта ты хочешь чтобы я сказала, Си? Что я опустошена? Что сейчас я еду куда глаза глядят, лишь бы не домой, потому что знаю: как только я лягу, тут же начнутся фантомные боли, и мне придется всю ночь сжимать зубы, чтобы удержаться и не наглотаться болеутоляющих? Которые все равно помогают через раз. Что я в ужасе от мыслей, что эта боль никогда не пройдет и я не смогу ее выносить, и в ужасе от мысли, что она пройдет, а я этого не заслуживаю, потому что Джордж мертва? Что каждый раз, когда я произношу речь, этот страх становится сильнее, потому что теперь все эти чертовы люди считают меня какой-то героиней, а значит, когда я наконец провалюсь, они все узнают, что я с самого начала не была достойна их похвал и аплодисментов? Это ты хочешь услышать?
К тому времени как Кенна закончила тираду, она тяжело дышала, ее трясло, но глаза, как всегда, оставались сухими. Почему она не может хорошенько выплакаться и почувствовать облегчение, как любой нормальный человек?
На другом конце линии повисло молчание достаточно долгое для того, чтобы она подумала, не прервался ли звонок. А потом сестра произнесла:
— Именно это я и хотела услышать. Это и все остальное, что ты на самом деле чувствуешь. Съедь на обочину.
— Что?
— Съедь на обочину. Не хочу, чтобы ты пострадала, а сейчас ты расстроена.
Раздраженно фыркнув, Кенна подъехала к обочине и, нарушив правила, припарковалась около пожарного гидранта.
— Хорошо, — прошептала она, проведя ладонями по своим черным брюкам.
— Я не чужой человек, Кенна. Тебе не нужно притворяться передо мной. Я бы все равно поняла, что ты не в порядке, так что не трать на это силы. Мне бы хотелось, чтобы ты поговорила со мной, но тебе даже не обязательно это делать. Со мной ты можешь просто молча грустить, если хочешь. Или можешь ругаться на меня. Я согласна сделать все, что тебе нужно. И если ты не знаешь, что это, я просто буду с тобой, пока ты это не выяснишь. — Еще одна долгая пауза. — Хорошо?