Вдруг автобус неожиданно затормозил, и мальчик едва не свалился на пол, в последний момент успев ухватиться за обтянутый все тем же белым бархатом поручень. Его кеды, похожие на двух растерянных домашних зверьков, у которых отвязались поводки, и они теперь не знают, куда им бежать, болтались в разных концах салона, неуклюже подпрыгивая от тряски. Двери шумно распахнулись, и они с мамой, оставив плату за проезд прямо на сиденье одного из диванчиков, с облегчением разминая ноги, спрыгнули на траву. Автобус снова издал свой фирменный противный громкий гудок, недовольный и резкий, развернулся и по-прежнему, двигаясь исключительно задом наперед, умчался прочь. Енька потер ушибленный лоб и стал оглядываться. Солнечные лучики пробивались сквозь мохнатые зеленые верхушки сосен и падали на его худую веснушчатую физиономию. Воздух был наполнен ароматом земляники и птичьим щебетом. И снова никаких признаков человеческого жилья! «Что же это за Сисеми такие? Если деревня, то, наверняка, самая что ни на есть глухая и заброшенная, значит, и наше наследство такое же захудалое», — вздохнул Енька, завязывая шнурки. Хотя, говоря по совести, сейчас они были бы рады любой крыше над головой, не говоря уж хоть о каком-нибудь обеде! С твердым намерением любой ценой добыть и то, и другое, мама выпрямилась, улыбнулась, решительно взяла сына за руку и двинулась вперед.
Путешественникам ничего другого не оставалось, как брести по сосновому бору наугад. Вскоре частокол деревьев заметно поредел, потом лес и вовсе кончился, и они оказались на холме. Внизу, в окружении прекрасной зеленой долины красиво извивалась узкая блестящая лента реки. Чтобы передохнуть, мама и сын сели на траву и стали разглядывать окрестности.
— Ни одной хижины нет, даже самой плохонькой, — щурясь от бьющего в глаза солнечного света, сварливо пробурчал Енька. — Ну и где мы теперь будем жить, а? Мам, вдруг мы заблудились?
— Ну что ты, золотко! Ни в коем случае!
Мама устало улыбнулась и поцеловала сына в лоб. Енька почувствовал, что ее губы дрожат. Это означало, что она очень встревожена, хотя изо всех сил пытается не поддаваться панике. На самом же деле в этот момент мама окончательно убедилась в том, что они, словно глупые овечки, из-за чьей-то злой шутки проделали весь этот путь лишь для того, чтобы полюбоваться прекрасным пейзажем.
— Ой, смотри, что это там? — Енька вдруг подскочил как ошпаренный и побежал вниз.
Чуть левее и ближе к реке в окружении деревьев, утопая в зелени, которая делала его почти неразличимым на фоне холма, стоял дом. Очень странный дом, если приглядеться повнимательнее. По обеим сторонам от него росли два невысоких дерева — слева кедр, где на нижней ветке сидел, по-хозяйски обзирая свои бескрайние владения, маленький полосатый бурундук, а справа — роскошная раскидистая яблоня. У реки высилась черешня, облепленная вперемежку красными ягодами и сгрудившимися в серую кишащую кучу-малу птицами. Птицы галдели и все время перелетали с ветки на ветку, поэтому со стороны казалось, будто крона дерева движется. Сам дом тонул в великолепных, пышных зарослях зелени, потому что был со всех сторон не просто увит, а в несколько слоев обмотан вьюном. С крыши тут и там свисали крупные красные цветы. Не удивительно, что поначалу путешественники ничего особенного не заметили — издалека дом был похож на один из тех зеленых холмов, каких полным-полно вокруг.