Молодая монахиня зажгла свечу в дальнем углу лазаретной кельи, загородила ее тумбой, чтобы свет не падал на Лаэтану, и принялась читать благочестивые проповеди Святого Жимара. То и дело она поглядывала на Лаэтану, а то и подходила пощупать лоб. Девушка оставалась горячей, но дышала спокойно и больше не бредила. Ближе к полуночи монахиня заложила страницу книги тканевой закладкой и, не задувая свечу, прилегла на кровать. Вскоре ее ровное дыхание заглушило дыхание Лаэтаны.
Свеча догорела к часу ночи. Тогда Лаэтана перевернулась с боку на бок и приоткрыла глаза. Пролежав так десять минут, она бесшумно приподнялась с кровати. Сдвинула матрас, подушку и одеяло так, чтобы казалось, будто она укуталась с головой. Затем на цыпочках прокралась к двери, без скрипа открыла ее и выскользнула в коридор.
Лазарет располагался в цокольном этаже. Лаэтана открыла окно в коридоре и выкарабкалась наружу. Пригибаясь к земле, она метнулась в парк. В дупле раскидистого клена Розали оставила небольшой узелок с необходимыми вещами. Веревка лежала сверху, как Лаэтана просила.
Лаэтана пощупала пульс. Ровный. Жар по-прежнему сжигал тело, сознание оставалось слегка помутненным, но дышала и двигалась она ровно. Она подивилась собственному спокойствию. Впрочем, чего особенного? Эдера убегала из монастыря сотни раз незамеченной, если кто-нибудь не сдавал ее. И возвращалась незамеченной.
Перед Лаэтаной задача вдвое проще — возвращаться не надо. Задолго до рассвета она будет далеко от монастыря. Далеко от своего детства… Она стиснула зубы, сдавливая комок плача в груди. Ее детство сгинуло. Сгинуло в день Сожжения. В день смещения матери Иотаны. Или в день "лорда Ардена" — в день отъезда Эдеры. Не все ли теперь равно. У нее больше нет детства. Нет семьи. Ничего, кроме собственной судьбы. Судьбы, что тянула ее, как за ниточку, на северо-восток, к пустому пепелищу.
Она дошла до монастырской стены. Вот и огромный вабурн, что служил им опорой много раз. Лаэтана закинула за плечо походный узел и полезла на дерево. С толстой ветки она перепрыгнула на монастырскую стену, закрепила на зубце кончик веревки и сбросила моток вниз. Лишь тонкий слух феи различил бы шорох веревки о камень. Лаэтана подергала веревку. Должна выдержать. Она много раз крепила ее или помогала крепить Эдере. У них был огромный запас "походных веревок". Девушка свесила ноги со стены, взялась за основание веревки… Она много раз ходила таким путем. Дыхание по-прежнему было ровным. Она ничуть не волновалась. Скоро она будет далеко…
Она принялась спускаться, уверенно, осторожно. Через несколько минут ноги коснулись земли. И в этот момент две руки обхватили ее за талию.