— Они держатся возле дорожки, а не среди деревьев.
— Всё когда-то бывает впервые, а я не хочу оказаться между челюстями аллигатора.
— Но ты был бы не против оказаться между челюстями кого-то другого? — я улыбнулся от сексуального подтекста, пока не вспомнил, кому именно улыбался.
Боже, Лукас, заткни пасть.
Закрыв рот, я пошёл наверх по лестнице к деревянному буфету, где держал все свечи, и достал жменю ароматических свечек и зажигалку.
— Нужна помощь? — спросил Джексон, пока я расставлял свечки по гостиной.
— Нет.
— Я могу зажечь их за тебя.
— Я сам могу.
Он вздохнул, но больше ничего не сказал. Вместо этого он сел на один конец дивана и наблюдал, как я поджигаю фитили. В комнате потемнело, когда завыл ветер, и дождь и град били по крыше и окнам, но свечи обеспечивали уютное освещение.
— Так уютнее, — сказал Джексон, когда я сел в кресло, как можно дальше от него.
Я не был глупым; я никак не мог рисковать и садиться ближе к нему. Я по-прежнему был чертовски зол. Даже после стольких лет. Я думал, что преодолел это. Принял, оставил позади. Но когда я увидел его снова, вернулась каждая унция боли и стыда, которую я чувствовал тогда, что разозлило меня, потому что значило, что я по-прежнему сломан. И это всё была его чёртова вина.
А потом он будет говорить, что просто должен был увидеть меня? Что даже не знает, почему? Как я должен был это воспринимать? Он сказал мне, что при любых обстоятельствах больше никогда не хочет видеть меня снова. Но он пришёл не только в «Аргос», но и в мой чёртов дом. Всё вышло практически слишком идеально, он приехал сюда, застрял в четырёх стенах, но, конечно же, думать, что Джексон каким-то образом всё это подстроил, было нелепо. Это была случайность, хоть на задворках своих мыслей я слышал, как Шоу говорит мне, что случайностей не бывает.
Иди к чёрту, Шоу.
— Итак, если мы не можем разговаривать, есть какие-то другие идеи? Шашки… шарады… хочешь проиграть в карты? — улыбнулся Джексон, пытаясь задразнить меня в поток разговора.
Но у меня была другая идея, которая потребует чего-то, что поможет вынести мне всё, что я при этом узнаю, так что я пошёл на кухню за парой бутылок пива и передал одну Джексону, прежде чем упасть обратно в кресло.
Сделав большой глоток холодного напитка, я вытянул ноги перед собой и скрестил их в лодыжках, устраиваясь как можно удобнее для того, что будет дальше. Небрежно храбрился.
— Ты хочешь поговорить? Так говори.
Глаза Джексона расширились, будто это было последнее, что он ожидал от меня услышать. Но он, должно быть, знал, что у него есть только маленький промежуток времени, чтобы сказать то, что собирался, потому что колебаться он не стал.