— Какое потрясающее имя. Кайрат, — искренне восхитилась она. И за то, что Кайрат выглядел как дебил, которому выпал сектор «а-а-автомоби-и-иль» на Поле чудес, она её тоже терпеть не могла.
— Дынный суп с хамоном, — заглянула она Данке в тарелку. — Очень рекомендую.
Она провальсировала куда-то за Данкиной спиной, и Кайрату откровенно хотелось стукнуть снизу в челюсть, чтобы он закрыл рот.
С появлением этой танцовщицы как-то всё тут же завертелось вокруг неё.
Четыре пары глаз как щенки за прыгающим мячиком наблюдали за её передвижениями по дому. Четыре пары губ растягивались в улыбки, едва она начинала смеяться. Четыре пары ушей замирали, вслушиваясь в каждое слово, едва она начинала говорить.
В каждом изгибе её тела сквозила грация юной пантеры, в каждом движении лёгкость порхающей бабочки, в каждой нотке голоса звенел хрустальный ручеёк. Свежесть, ветреность и первозданная чистота. Эта девочка-весна не просто танцевала, смеясь и танцуя она летела по жизни. И где-то там, у неё за спиной, на страже её очаровательной беспечности теперь стоял Лёха одинокий как горный утёс.
— Что у тебя с лицом? — бесцеремонно спросила она Данку. — Не нравится тортилья?
— Нет, нет, — выдавила из себя улыбку Данка, тыкая в картофельную запеканку вилкой. — Очень вкусно.
— Папа вот тоже не одобряет все эти изыски. Да, пап?
— Не то, чтобы не одобряю, — вяло жуя отозвался мэр. — Но мне ближе наше, простое. Картошечка жареная, огурчики солёные. А все эти паэльи, тортильи. Не понимаю я их, честное слово.
— Это ты ещё фидеуа не пробовал, — засмеялась Аня. — Каталонская паэлья с вермишелью.
— О, мне уже одного названия достаточно, — скривился мэр.
— А ты представь макароны с мидиями, креветками и прочими моллюсками в большой сковороде, — настаивала его дочь.
— Фу, — сказал мэр и бросил вилку.
— Аня, — одёрнула её мать.
— Папа не любит морепродукты, — наклонившись над столом, поведала она Кайрату, не обратив внимания на мать.
— А ты? — спросил её Кайрат.
— А я обожаю. Могу горами есть гребешки, устрицы, улитки. А осьминоги? Мннн! Ты любишь всяких морских гадов?
— Терпеть не могу, — таким же вкрадчивым голосом поведал ей брат.
Стервочка скривилась презрительно и недоверчиво.
— Особенно навахас и вот эти твои караколес, варёные в домиках улитки. Такая гадость.
Она надула губы и переключилась на Данку.
— Ладно, морепродукты может не все и любят, но вот согласись, Дина, орчата у них вкусная и туррон во всём мире уважают.
Данке порядком поднадоел этот экзамен по традиционной каталонской кухне, а уж то, что она переврала её имя и вообще заслуживало порки.