— Я сейчас приглашение принесу, — не сводила с него глаз девчонка. — У нас там потом вечеринка намечается.
— Аня, — перебил её отец. — Это всё же новогодняя ночь. Мы надеялись ты хоть Новый год встретишь с нами.
— Пап, ну, вот только не начинай, а? — она разочарованно нахмурила брови. — Ну, зачем я вам? Сядете с бабушкой перед телеком, выпьете шампанского и спать — вот и весь праздник.
Он махнул на неё рукой, резко как мухобойкой, но ей только этого и надо было. Она выпорхнула из зала, потом впорхнула снова, кажется, в новой одежде, а может просто свитер надела поверх толстовки.
— Держи, — она вытащила из заднего кармана джинсов цветной квадратик и положила его на стол перед Кайратом. Данка видела только её обтянутую плотной тканью задницу, но взлетевшие вверх брови Кайрата, эти две испуганные чайки, на его довольном лице — сучка, она же подмигнула ему!
Хотелось пнуть её по этим спортивным ягодицам. «Мало тебе Лёхи рядом, ты ещё и на Кайрата раззявила рот?»
— А ты куда? — уставилась на неё мать с подносом в руках.
— За город. До завтра. — чмокнула она её в макушку и не попрощавшись, скрылась за дверью.
— Лёш, а ты придёшь сегодня? — с десятого звонка услышала Данка голос парня, трусливо звоня ему с туалета.
— Привет! Нет, если обстоятельства не изменятся, то только завтра и поздно вечером.
— А ты далеко? — она старательно вслушивалась в шум из трубки, кажется, играла музыка.
— Да, буду два дня за городом.
— Ясно. Ну, до завтра тогда.
— Да, давай. Пока!
Она сидела на унитазе в чужом туалете в позе роденовского мыслителя, и мысль о том, что Лёха проведёт два дня с этой вертихвосткой терзала её как орёл несчастную печень Прометея.
— Заблудилась? — спросил её Кайрат, когда она, наконец, вернулась.
— Ага, — она упала в мягкое кресло, и вытянула ноги, пользуясь тем, что они остались одни.
— Что-то не так? — нахмурился Кайрат.
— Всё так.
— Ну, я же вижу. Что случилось? — он выглядел даже озабоченным.
— Тебе не понять.
— Это почему же? — он пересел поближе. — Вроде не такой уж я и тупой.
— Ты умный, Кай, но ты никого никогда не любил. Поэтому тебе не понять.
— А ты, значит, любила?
— Нет, но, кажется, уже люблю.
— Только не говори мне, что Савойского, — язвительность в его голосе обижала даже больше, чем его вскинутые руки, означающие «Ой, всё!».
— А если Савойского, то что? — она скосила на него глаза.
— То ничего, — он как-то подозрительно осёкся. — Парень женат.
— А я разве на что-то претендую? И ты был прав, он больше и не пришёл, и не позвонил.
— Его нет в городе, он прилетал буквально на пару дней.