Билл кладет обе руки на мои плечи. Его глаза анализируют меня.
— Это произойдет, но знаешь, одной любви недостаточно.
— Нет. Я не верю в это. Мы были вместе. Были счастливы. Если бы Оливия первой не сбросила свою бомбу про беременность, мы бы сказали ей. Мы будем счастливы вместе.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что Маккензи не могла быть счастлива полностью, обманывая Оливию. Мы назначили встречу с ней на вечер в ресторане, чтобы рассказать о нас, чтобы быть честными с ней.
Глаза Билла сужаются.
— Ты говоришь, что Маккензи собиралась стать счастливой с тобой, даже если бы это навредило Оливии? Ты ничего не перепутал?
Я засовываю руки в карманы, пожав плечами.
— Я положительный.
Билл поджимает губы. Он покачивает головой в раздумьях, но так ничего и не произносит.
— Я знаю, как тяжело будет Маккензи причинить боль Оливии, но мы заслужили право быть счастливыми, даже если Оливии будет больно. Мы не сделали ничего плохого. Я никогда не любил Оливию, и мы расстались задолго до того, как я начал встречаться с Маккензи. Я знаю, что это походит на обман. Но это неважно, что я чувствую к Оливии. Я бы никогда не поступил так ни с кем, даже если это Оливия.
Я бы никогда не признался в этом за пределами моей семьи. Из-за двух трагедий в нашем прошлом. Первая трагедия касается потери моей дочери. И она худшая из двух. Ни один родитель никогда не должен становиться свидетелем смерти ребенка. Это жестокий урок природы. Второй был в том, что я надолго задержался возле матери моей дочери. Надолго после того, как эти отношения перестали существовать. Я познал предательство, измену. И как трудно после всего этого открываться кому-то вновь. Именно поэтому я не ухаживал за Маккензи, пока не порвал с Оливией.
— Это весьма похвально, сын, но каков твой план на эти выходные, чтобы Маккензи приняла тебя обратно. Что делать теперь? Что предпринять следующим? Никуда не денешься, Оливия по-прежнему беременна, и Маккензи находится в очень трудной ситуации.
— В трудной ситуации мы оба. Я люблю твою дочь, Билл. Этого не изменишь. Но если ребенок в самом деле мой, тогда я сделаю доброе дело и стану самым лучшим отцом.
Горделивая улыбка расплывается по лицу Билла.
— Твой отец хорошо тебя воспитал.
Я смеюсь. Ничего не могу с собой поделать. Если бы он только узнал моего отца, он бы подумал по-другому.
— Мой отец не согласится с тобой. Он надеется на мое исправление, и что я женюсь на Оливии.
— Это немного старомодно, но я вижу, тут он смотрит вперед.
— Нет. Я отказываюсь. Это не было бы справедливо. Да и не будет правильным, для тех, кто вовлечен.