Мне действительно было смешно – так, что даже слезы выступили.
– Просто подумал, что правде вы все равно не поверите.
– Шарго предупреждал меня, что вы очень упрямы, – гном пожал плечами. – Ну, не хотите, значит, останетесь пока просто Кейном Ханко. Я-то все равно когда-нибудь узнаю правду, поверьте. Рано или поздно – это уже не столь существенно для того, кто, – Нарви улыбнулся, и на этот раз я наконец разглядел клыки в уголках его рта, – подобрал отмычку к вечности.
– Не знал, что для гномов доступна такая вечность.
– Для обычных гномов – нет, хотя, – Нарви сделал паузу, – я еще буду работать над этим вопросом. Однако в моем случае кровосмешение дает не только недостатки, но и преимущества. Видите ли, мистер Ханко, мне нужно жить долго – достаточно для того, чтобы пережить всех своих милых родственников и занять принадлежащее мне по праву место в клане Гранитных Палат.
– Превратив его в гнездо вампиров?
– Как один из вариантов, – не стал отрицать Нарви. – Видите, мистер Ханко, я откровенен с вами, как один почти-мертвый с другим. Жаль, что вы не пожелали быть столь же любезным.
– Нет уж, свои вены я пока оставлю при себе, – буркнул я и едва не подпрыгнул, поймав на лету почти ускользнувшую мысль.
– Могу предложить сделку – вашу историю за мою!
– Вот как? – Нарви приподнял бровь. – Стоите на пороге вечности, но все равно торгуетесь, словно гном на базаре? Похоже, у нас больше общего, чем я предполагал, а это значит… все-таки Третья Канцелярия?
– К чему нам обоим зря гадать, мистер Эйхайм. Выложите свою часть мозаики, получите взамен мою.
До сих пор я считал, что подобное может случиться только в пятицентовых романах, где злодей всегда обязан прочитать над поверженным героем долгую и пафосную речь, чтобы дать ему шанс освободиться и допинать зло в последнем раунде. Однако сейчас все происходило наяву, и я начал понимать: возможно, книжки были не столь уж далеки от жизни, как мне казалось.
Все дело в тщеславии. Хоть Нарви Эйхайм и рассуждал о своем грядущем величии, но будущее – это будущее, а сейчас он был крупной лягушкой только по меркам здешнего болота. Я был готов поставить сто к одному, что именно тщеславие заставило его прыгнуть за грань законов – людских, гномских и божеских. И вот сейчас этого лягуха прямо распирало желанием поделиться своей историей хоть с кем-то, пусть даже с собственными жертвами, – все равно пересказать её они уже никому и никогда не смогут, но величие и глубину замысла оценят.
– Моя история, – Камень вспыхнул ярче, видимо, подпитавшись эмоциями недовампира, – началась за много лет и миль от этой пещеры. Давным-давно, туманным лондонским утром один гном выиграл подряд на строительство моста через Темзу. Мост этот ныне именуется мостом Ватерлоо и считается одним из красивейших, ведь его украшали по рисункам близкой подруги гнома… эльфийки. Но занимались они вместе не только проектировкой моста.