Короткий разбег — и ноги привычно несут меня по знакомому маршруту. Наращиваю скорость, с раздражением отмечая, что тело по–прежнему кажется каким–то грузным и неповоротливым, хотя размялся я основательно, по всем правилам. Краем глаза вижу, что Сэм и его подопечные отвлеклись от своих дел и наблюдают за мной.
Сприн над аккуратно выстриженной «живой изгородью» — ножницы в прыжке, ролл вперед при приземлении. Разбег, пробежка по перилам лестницы. Опорный прыжок с реверсом. Двойной тик–так на углу каменной изгороди, чтобы забраться наверх. Пробежка по кромке, дроп на газон с роллом вперед, после короткого разбега — прыжок на кубическую каменную тумбу рядом с лестницей. С нее, почти без паузы — прыжок аккурейси — на соседнюю тумбу, метрах в двух от неё.
Все движения отточены до автоматизма, так что голова чистая, ясная, все лишние мысли выдуло. Для меня такие пробежки — тоже своего рода медитация.
Когда при приземлении на соседнюю тумбу носок кеда соскользнул, и я ударился передней стороной голени об острый гранитный край, первое, что меня шарахнуло, как молнией — не боль, а искреннее изумление. Простейший же элемент! Сотни раз здесь прыгал! Все равно, что за чашкой чая потянуться, а вместо этого опрокинуть её себе на колени. Это ж каким рукозадым надо быть?!
А вот потом настигла и боль — яркая, как фотовспышка. Я зарычал и покатился по траве, схватившись за ногу. Кое–как перетерпел болевой пик — аж слезы из глаз брызнули.
— Стас, ты чего?!
Сэм уже подбежал ко мне, остановился в растерянности. Его подопечные маячили у него за спиной, переглядываясь между собой и о чем–то шушукаясь.
— Что, сильно приложился? Ты как так–то? Дай глянуть…
Я с трудом разжал пальцы и убрал руки от голени. На светло–серой ткани тренировочных штанов расплывалось алое пятно. Шипя и матерясь вполголоса, я закатал штанину.
— Ох, ни хрена себе! — охнул Сэм и полез в свой рюкзак. — Сейчас, аптечку достану. Потерпи.
— Да ерунда…
— Чего ерунда? Вон, до кости кожу содрал. Тебе в травмпункт надо. Сейчас, перевяжу, чтоб кровь остановить. Но как бы швы не пришлось накладывать.
Он преувеличивал — это была просто ссадина, но обширная, длиной сантиметров десять. Кость была не задета — иначе бы я так спокойно не сидел.
Я тупо пялился на то, как Сэм обрабатывает рану, накладывает пластырь, бинтует. Почти не помогал. Боль, стыд перед новичками, перед которыми я облажался, раздражение из–за испорченных штанов — все отходило на второй план по сравнению с поднимающейся изнутри волной паники.
Это что за хрень со мной творится?!