Самое поганое, что в глубине души я сразу отыскал ответ. Паркур — из тех видов спорта, где все решают наработанные рефлексы. Ты тренируешь не столько мышцы, сколько координацию, мышечную память, глазомер. Все отрабатывается до такой степени, что ты не думаешь ни о чем. А если начинаешь сомневаться, примеряться — все, стопудово грохнешься. Это как в той сказке про сороконожку — надо просто двигаться вперед и не задумываться, как ты это делаешь.
Но из–за Артара у меня рефлексы сбились. Мозг путается между возможностями реального тела и аватара моего боевого монаха. И чем больше между нами будет разницы — тем губительнее будут такие ошибки.
Это что получается — мне теперь либо с Артаром завязывать, либо со своими попрыгушками? Или я все–таки преувеличиваю? Может, получится совмещать — просто тренировки в реале забрасывать не надо. Тогда, может, получится удерживать баланс…
— Эй, Стас… — обеспокоенно окликнул меня Сэм. — Ты это…
Он наклонился ко мне ближе и совсем тихо спросил:
— Ты чего, дунул, что ли? У тебя глаза шальные какие–то…
— Сдурел, что ли? — отмахнулся я.
— Я‑то нет, но ты сегодня странный.
Я не ответил. Морщась от брезгливости, попытался оттереть кровь со штанины остатками бинта, но только еще больше растер пятно. Придется прямо так идти.
— Спасибо за помощь, Сэм. Я, пожалуй, прервусь. Завтра заскочу.
Он помог мне подняться и я, прихрамывая и стараясь не обращать внимания на пялящихся на меня юнцов, поковылял прочь.
Сквер был недалеко от дома — обычно я добирался до него пешком. Этакая легкая пробежка километра на два–два с половиной. Но сейчас бегун из меня был никакой, так что пришлось проехать две станции на метро. В пути меня застал очередной звонок отца. Я снова сбросил.
В четвертый раз он позвонил, когда я был уже дома и менял повязку на ноге.
— Да. Привет!
— Почему сбрасываешь мои звонки?
— Не мог говорить, извини. На занятиях был.
— Конец июня, Стас. Какие занятия?
Тьфу, ч-черт! Совсем забегался. И заврался.
Полноценного видеосигнала от отца не было — только двухмерная аватарка. Но я прямо представил, как он щурится, приподнимая левую бровь. Он всегда так делает, когда злится. Вылупится таким округлившимся глазом — будто у него там лазер, и он сейчас дырку на тебе прожжет.
— Ну, консультации были. Я еще сессию не закрыл.
— Об этом я и хотел поговорить.
Я вздохнул.
— Да нормально у меня всё. Все сдам. Все под контролем.
— Я разговаривал с деканом факультета. Он рассказал, что учебу ты забросил еще в марте. К сессии тебя вообще не допустил из–за пропусков, а на днях выйдет приказ об окончательном отчислении.