Прыжок лягушки!
Меня подпружинило снизу так, что я подлетел метра на три, и в верхней точке траектории время для меня будто бы замедлилось. Я отчетливо увидел прямо перед собой пульсирующее светящееся утолщение на стволе. Оно будто чуяло опасность — сжалось, опуталось самыми толстыми плетями. Я швырнул обе бутылки с зажигательной смесью — в упор, в самый центр сердца. Пламя вспыхнуло так ярко, что я зажмурился.
Приземлился не особо удачно — попросту шмякнулся оземь так, что искры из глаз посыпались. Вокруг стоял непрекращающийся визг — арсури орали, как резаные, беспорядочно метались по поляне. Щупальца на самом дереве застыли в причудливых изгибах, и лишь корежились от огня — кора на них вспучивалась черными волдырями.
— Давай еще! — заорал кто–то из наших, и в дерево полетело еще две бутылки с зельем.
Берс в это время с остервенением рубил зазевавшихся арсури, безжалостно разваливая им черепа, а особо удачными ударами рассекая тонкие девичьи тела от плеча до живота. Наружу из них лился зеленоватый свет, а сами арсури рассыпались на труху и щепки.
— Да всё, всё! — крикнул Док. — Спеклись они. Вон, смотрите!
Сердце древа, скукожившись, почернело и лопнуло. Тут же разом замолкли и все арсури. Застыли на мгновенье, а потом рассыпались. Медальон мой завибрировал так, что едва не выскочил из–под одежды. Я увидел скользящий по воздуху шарик Ци, летящий ко мне от дерева. Он был изумрудно–зеленого цвета. Моностихийный. Сплошная Сила. И размером с теннисный мяч. Прежде чем поглотить его, я невольно залюбовался. Сколько же в нем Силы? Специально заглянул в интерфейс. Ого! Разом добавил одиннадцать пунктов, базовая Сила поднялась до 143. Теперь почти поровну с Ловкостью — той 153.
После яростного гвалта битвы наступившая тишина показалась неестественной. Единственное, что нарушало её — какое–то хриплое сопение и шорканье. Мы дружно обернулись на источник звуков, и обнаружили Дока и его жуткого свинозомби. Кабан был ростом ему по пояс, а за счет гребня щетины на загривке казался еще выше. Но морда у него, конечно, была жуткая — шкура с нее частично облезла, так что через эти дырки были видны боковые зубы и часть костей черепа. А сквозь прорехи в шкуре на боках явственно проглядывали оголившиеся ребра и, кажется, даже требуха внутри.
— Да ты ж мой красавец! — почесывая чудовище по загривку, приговаривал некромант. — Ребят, можно я его оставлю? Я его могу еще часа три удерживать, маны хватает. А если с зельями — так, может, и до полудня дотяну.
Мы переглянулись и почти хором рявкнули: