сталинская дача под Москвой была окружена двойным забором с натянутой проволокой, через которую пропускали электроток. Между заборами бегали специально обученные овчарки. Замки в его комнатах постоянно менялись. От охранника требовалось сопровождать Сталина даже в туалет. Когда ехал из Кремля на дачу. Сталин по дороге непрерывно сам менял маршрут — машина под его командой петляла по переулкам. Охрана Сталина насчитывала несколько тысяч. Около его резиденций стояли специальные воинские части в полной боевой готовности.
Сталин не верил даже своим безропотным и покладистым приближенным, целиком от него зависящим. Прибегал к жестокой системе проверки на преданность. У В. Молотова и М. Калинина в лагерях сидели жены, у его личного секретаря А. Поскребышева жена была расстреляна (она была сестрой жены сына Троцкого, который, кстати, отвернулся от отца). У В. Куйбышева и Л. Кагановича были репрессированы и погибли их родные братья. Все приближенные безропотно перенесли удары. Только Молотов, когда его жену П. Жемчужину исключили из ЦК партии, при голосовании осмелился воздержаться и с тех пор впал в немилость. Г. Орджоникидзе протестовал против репрессий его ближайших помощников (в том числе Л. Пятакова). После визита к нему Сталина его нашли с пулей в сердце. Считается, что он покончил с собой. Объявлено было, что он умер от «паралича сердца».
Сталин был убежден в существовании массы вредителей и шпионов. Нелепость обвинения была в том, что уже в 30-е годы к «шпионам» и «вредителям» добавлялся эпитет «агент царской охранки» (это через 20 лет после ее ликвидации). Г. Ягоде было предъявлено обвинение, что он стал таким агентом с 1907 г., т. е. в возрасте 10 лет!
Самой популярной темой большевистской печати с 30-х годов стала «бдительность» — по сути дела насаждение всеобщей подозрительности. Говорят, что когда после смерти чешского писателя-коммуниста Ю. Фучика, погибшего в застенках гестапо, издавалась его книга, ее последние слова «Люди, я любил вас. Будьте счастливы!» Сталин собственноручно заменил на «Будьте бдительны!»
Еще с 30-х годов Сталин резко ограничил поездки в другие города, на предприятия, в воинские части. У него было постоянное предчувствие, что на него готовится покушение. Подозрительность Сталина подогревалась не только молчаливым согласием его окружения, но и намеренно с целью завоевать его доверие и расположение. Особенно преуспевали в этом Лев Мехлис и Лаврентий Берия. Мехлис, например, доносил Сталину, что в «Ансамбле краснознаменной песни»(!) орудует шпионско-террористическая группа — бывшие офицеры, дети кулаков, антисоветские элементы. Удивительно, что уцелел руководитель этого ансамбля А. Александров (бывший дьякон собора Христа Спасителя в Москве, взорванного по приказу Кагановича). Да и Троцкий со своими зарубежными публикациями и выступлениями создавал впечатление, что «завтра Сталин может стать обременительным для правящей прослойки». Правда, в 1938 г. он выступил со статьей, где вопрошал: «Если мои наймиты занимали все ключевые посты... почему Сталин сидит в Кремле, а я в ссылке?» Прочтя это, Сталин обозвал кретином Н Ежова, всюду видевшего троцкистов — видимо в тот момент судьба того была решена — в конце того же года Ежова расстреляли. От Л. Берии Сталин требовал особой проверки своей охраны и «обслуги», и тот время от времени «находил» очередного «шпиона» или «террориста», которого тут же расстреливали.