Суждения о развитии паранойяльного психоза у Сталина вызвало весьма резкие возражения. С одной стороны, от ярых защитников Сталина и сталинизма. Сталин для них — святыня, и сказать, что у него был психоз — это оскорбить божество. Но возражали и те, кто пострадал от сталинских репрессий. Для них сказать, что у Сталина когда-то мог развиться психоз — это освободить его от ответственности, При этом не учитывается другое — то, что в настоящую эпоху гораздо важнее — ответственность перекладывается на его ближайшее окружение, на всю партийную систему, которая его вознесла и потом своими руками творила то, на что толкала его больная воля.
Примером суждений подобного рода неспециалистов может послужить весьма безапелляционное заявление автора одной из опубликованных за рубежом биографий Сталина — А. Авторханова. «Наивно думать... или объяснять кажущийся бессмысленным жестокий террор Сталина результатом паранойи, — писал он. ...Все поступки, действия, преступления Сталина целеустремленны, логичны и строго принципиальны. У него нет зигзагов душевно больного человека: помрачение ума, а потом просветление, восторг сейчас, меланхолия через час, злодеяния сегодня и раскаяния завтра, как бывало с действительно больным Иваном Грозным». Как видно, представления Авторханова о душевнобольном человеке сами по себе достаточно наивны.
Среди высказываний специалистов-психиатров преобладало отрицание не только психоза, но и паранойяльного развития вообще. А. Портнов оценил Сталина как «крайний вариант нормы», видимо, избегая использовать термин «акцентуированная личность». К сожалению, не высказали своего мнения известные специалисты по паранойе — авторы монографии о ней А. Смулевич и М. Щирина, а также сотрудники института им. Сербского, обладающие большим опытом экспертиз при паранойяльном развитии. По мнению психоэндокринолога А. Белкина, при паранойе болезнь должна бросаться в глаза, должна снижаться критика, падать реальная работоспособность, деградировать прогностическая функция мышления. Ничего не заметили встречавшиеся в 30 — 40-х годах со Сталиным писатели Андре Жид и Лион Фейхтвангер (тот вообще ничего не заметил в СССР — его «Москва 1937 года» представляла страну в эпоху страшного террора как идиллию), Ф. Рузвельт, У. Черчилль. Здесь А. Белкин противоречил самому себе: он начинал статью с замечания, что при однократной беседе без специально поставленных вопросов паранойю обнаружить невозможно. Все упомянутые писатели и государственные деятели имели со Сталиным краткие встречи, да еще беседы через переводчика. Но мнения постоянно общавшегося со Сталиным а Хрущева А. Белкин не привел, а последние месяцы жизни вообще не и принял во внимание, заключив свои рассуждения эмоциональным заявлением, что «психиатрия не может оправдать жестокость Сталина», к Но смысл психиатрической диагностики заключается не в оправдании или обвинении, а в объективной оценке психического состояния. Если отступить от этого принципа, легко скатиться на путь политической психиатрии.