Брок зарычал, но ответить не смог. Почему-то ему и впрямь стало казаться, что для глюка его эмоции, вызванные поступком дочери, оказались слишком уж сильными. Но всё-таки с теорией отравления газом он расставаться не спешил. И подумал так: если это галлюцинация, то спорить с вызванными ею миражами просто глупо. А если всё же правда, необъяснимая реальность… Этого не может быть, но если сделать такое допущение… Тогда сам он и действует, и выглядит глупо. А выглядеть глупо сыщик не любил. Поэтому решил вести себя так, как вел бы в обычной ситуации. На всякий случай.
Он обвел взглядом присутствующих, приложил к груди ладонь и сдержанно поклонился:
— Приношу свои извинения, господа… — он покосился на дочку, добавил: — И дамы. Последствия травмы. — Брок осторожно погладил темя, которое уже почти не болело. — Зачем вы меня так, кстати, дорогой Урна?
«Охотники» переглянулись, покивали друг другу, и Уурнаау поднялся.
— Ты шел туда, куда идти было нельзя. Я должен был тебя остановить.
— Именно таким вот способом? А просто сказать было нельзя?
— Ты всё равно бы не поверил. Теперь я полностью убедился в этом. Я правильно сделал, что поступил именно так. Прости за ущерб, но он гораздо меньший, чем оказался бы тот, зайди ты вглубь леса.
Сыщик поразился, как правильно изъясняется полуголый «охотник». Он ожидал от него более бессвязной речи. И неожиданно для себя Брок спросил:
— А чего вы голые?
— Здесь тепло.
Сыщик удовлетворенно кивнул. Вот теперь Уурнаау ответил в полном соответствии облику.
— Ладно. Так что меня всё-таки ожидало в лесу?
— Трехголовый дракон.
— Ага. Змей Горыныч?
— У него нет имени, — пожал плечами «охотник».
— Вот и пусть будет Змеем Горынычем, — хихикнул Брок. — Хотите, анекдот расскажу? — И, не дожидаясь согласия, начал: — Приходит как-то Змей Горыныч пьяный домой, а жена ему с порога: «Ну-ка дыхни, гад!» Словом, глупая вышла у нее смерть, нелепая…
Засмеялся один только Костя.
— Ну и ладно, — обиделся сыщик и снова уселся к костру.
— Что ты хотел сказать своей историей? — спросил вдруг один из «волосатиков».
Брок, всё еще обиженно дуясь, буркнул:
— Если человек знает, чего он хочет, значит, он или много знает, или мало хочет.
— Ты настоящий философ, папочка! — фыркнула Сашенька, которая тоже еще не отошла от обиды на отца.
— Ладно, — поморщился сыщик и обратился к экзотической четверке: — Расскажите-ка лучше, где мы, кто вы, ну и вообще, что это всё такое, если не глюк?
«Охотники» стали рассказывать. Говорили они сухо и сдержанно, в основном, короткими, лаконичными фразами, и, тем не менее, Брок подивился тому, что речь дикарей — на что намекал их внешний вид — оказалось правильной и вполне «современной». То, что говорят они по-русски, тоже разъяснилось.