Однако за этими совершенно правильными соображениями теряется то, что капиталист все же действительно работает, т.е. кроме функции распоряжения капиталом (специфической функции капиталиста), он выполняет еще функцию управления производством в рамках общественного разделения труда. А поскольку он выполняет две достаточно существенно различных функции (и собственника, и работника), то и его доход должен состоять из двух частей, имеющих существенно разный источник.
Этот момент, т.е. необходимость развенчивать апологетические теории, строящиеся как раз на представлениях о «законной зарплате» капиталиста, играл для Маркса слишком важную роль, чтобы не оказывать определенного влияния на его представления. Тем более, что, как было сказано, доля, идущая на воспроизводство рабочей силы предпринимателя, в обычных условиях составляет весьма незначительную часть изымаемого им продукта. Но Маркс не был бы Марксом, т.е. педантичным ученым с «железной» логикой, если бы полемические соображения или относительная незначительность факторов в конечном счете могли существенно сказаться на полноте анализа. Гораздо большее значение имел другой момент, связанный с его убеждением в нерасчлененности потребностей, подлежащих удовлетворению.
Как мы уже отмечали, Маркс смотрел на потребности как на нечто принципиально нерасчлененное независимо от того, «порождаются ли они желудком или фантазией» (23, 43). Но если у рабочих удовлетворялись только «жизненные потребности» (т.е., грубо говоря, «потребности, порождаемые желудком»), то капиталист кроме «жизненных средств» потреблял еще и предметы роскоши (т.е., опять же говоря достаточно упрощенно, удовлетворял «потребности, порождаемые фантазией»). Однако именно ввиду представления о нерасчлененности потребностей Маркс, хотя и специально анализировал ситуацию с предметами роскоши, не видел смысла в разделении этих двух «статей расхода». В самом деле, зачем их делить, если они по своей сути предназначены для одной и той же цели? А поскольку на одну из этих «статей расхода» (а именно на «предметы роскоши») тратились значительные средства, явно превышающие «долю», могущую быть заработанной капиталистом как участником разделения труда и потраченную на воспроизводство его рабочей силы, то Маркс и относил все их на прибавочную стоимость, которую сам капиталист делит как бы по собственному произволу («акт его воли»), но уже иначе: на ту часть, которая им потребляется (для удовлетворения всех его потребностей), и ту, которая идет на возрастание его капитала.